Девушка смутилась и даже слегка покраснела, но, вместо того чтобы сесть, шагнула на обочину.
«Да, такую напугать много ума не надо, – хмыкнул Зиганшин, – может быть, этот придурок Реутов просто посмотрел не под тем углом, а дед погнал волну на ровном месте».
Стоял прекрасный вечер, теплый, но уже по-осеннему прозрачный. Листва на обступивших дорогу деревьях уже подернулась сильной и яркой желтизной, но трава на обочине еще оставалась сочной и зеленой. Сразу за небольшой насыпью начинался пруд с черной и неподвижной, как зеркало, водой, на поверхности которой лежали опавшие листья. Тянуло немного сыростью и тлением, и Зиганшин подумал, что именно в такие вечера человек не боится смерти.
Фрида вдруг потянулась вверх, и Мстислав Юрьевич увидел на ветке одинокое крепкое яблоко.
Он сорвал его, удивляясь, какое оно выросло большое, круглое, почти белое, словно светящееся изнутри.
– Мы с вами прямо как Адам и Ева, – сказал он, протягивая яблоко Фриде, – только змея не хватает. Но, думаю, если мы спустимся с дороги в лес, быстро его найдем.
Фрида молча села в машину.
Они съели яблоко, откусывая по очереди, и Зиганшин с наслаждением чувствовал во рту кисловатую мякоть.
Он спросил у Фриды, не страшно ли ей ехать одной. Время еще не позднее, но путь пролегает через безлюдные места, в случае опасности тут никого не дозовешься, особенно теперь, когда дачники в большинстве уже уехали в город.
– Страшно, – тихо призналась Фрида, – но делать нечего.
– Я каждое утро в полвосьмого стартую на работу и возвращаюсь примерно в это время, так что могу вас подхватывать, – сообщил Зиганшин. – Все-таки спокойнее, чем на велике.
Фрида робко улыбнулась и сказала, что и так уж они с дедом злоупотребили добротой Мстислава Юрьевича.
– Ну кто ж знал, что тут упырь такой поселится! Теперь мы, честные люди, должны сомкнуть свои ряды! – воскликнул Зиганшин и подумал, что может называться честным человеком только с большой натяжкой. Вздохнув, он насупился и замолчал.
– Ой, смотрите, какая рябина красная! – воскликнула Фрида.
Зиганшин притормозил, залюбовавшись старой рябиной. Тяжелые красные гроздья светились в лучах закатного солнца и в обрамлении золотистых листьев казались особенно нарядными.
– Хотите, нарву вам веток? – обрадовавшись смене темы, предложил Зиганшин.
– Нет, что вы! Пусть растут. Когда все листья опадут, эти ягоды долго еще будут напоминать о прошедшем лете.
– Да, будут, – согласился Зиганшин, и попутчики замолчали, поглощенные красотой открывшегося за поворотом леса во всем блеске начинающейся золотой осени.
