— Завтра наша очередь, — сказала тетя Настя, — а послать некого.
Федос думал, что очередь — это очередь в магазине или на автобусной остановке. Выяснилось — совсем не то. Нужно было гнать на пастбище коров со всей деревни. Пасти их весь день, а вечером пригнать домой. Так делали все дворы по очереди. Поэтому и называлось «очередь». Теперь дошла она до семьи лесника.
— Кого бы послать? — ломала голову тетя Настя. — Я с коровами занята, Микола на ферме, Марыля машину бросить не может. Об Андрее и речи нет.
— А дядя Петрусь? — подсказал Федос.
— Ему в лесу рано утром быть надо: по дрова люди приедут.
— Тогда меня отправьте.
— Что ты, деточка! Не твоя это работа за коровами ходить.
— Но ведь есть же пастухи и моих лет!
— Есть-то есть…
— Я справлюсь, — упрямо сдвинул брови Федос. — Сергея в помощники позову.
— Разве что так — вдвоем… До обеда. И только. А потом Петрусь из лесу вернется, подменит.
Сергей охотно согласился. Его мама тоже не возражала.
Чтобы утром не искать друг друга, ребята решили заночевать в одном месте. На сеновале.
Тетя Настя дала им две подушки. А овчины хватило одной на троих.
Сергея положили между Миколой и Федосом. Перед сном Микола тронул Сергея за плечо:
— Ты у нас на сеновале впервые. Значит, присягу принять должен.
— Что?
— То. Повторяй за мной: «Я, Сергей, лучший из людей… Обещаю…»
— Обещаю.
— «Не вскакивать, не брыкаться, в стороны не бросаться…» Повторяй!
— Не вскакивать, не брыкаться, в стороны не бросаться… — эхом отозвался Сергей.
— «Ночью не петь, чужих снов не смотреть».
Сергей снова повторил, но сказал:
— Хватит. Я тебе не попугай.
Разбудили пастушков ни свет ни заря, когда солнце еще не взошло. Выпили они по кружке парного молока. Сергей перекинул через плечо пастушью сумку с завтраком. И — пошли.
Тети Насти дома уже не было: на ферму отправилась. Дядя Петрусь со двора корову выгнал. Рогуля медленно плелась по дороге, время от времени утыкаясь мордой в придорожную траву.
— Готовы, пастухи?
Ответили дружно, вместе:
— Угу!
Дядя Петрусь дал Федосу длинный кнут из сыромятной кожи. Сергей взял прут.
— Погоняй.
Прохладное росистое утро бодрило. Радовало и волновало новое, непривычное слово «пастух». И это ведь не игра, а самая настоящая работа. Которую доверили потому, что выполнить ее больше некому. Федосу захотелось и вид обрести серьезный — взрослый.
