172
Александраса Лилейкиса, депортированных из Соединенных Штатов. Стариков, которым
было почти 90 лет ...
Эфраим: Потому что они прикончили старшего брата моего дедушки и его семью.
Рута: Но если вы прикончите брата моего дедушки, это не вернет к жизни брата вашего
дедушки. Эти два старика, которых вы пытались привлечь к суду
были полностью дряхлыми. Лилейкис жил в соседнем доме на улице Театро в Вильнюсе.
Несколько раз я видела его на улице. Выглядел очень жалко. какой там суд ...
Все литовцы видели этих стариков по телевизору. Мы, литовцы, католики, глядя на
озлобленнго Зурова и тех стариков, подумали: пусть этот Зуров едет туда, оттуда приехал.
Если эти дедушки и бабушки на самом деле виновны, они попадут в ад и очень скоро. Пусть
Бог судит их, людям уже слишком поздно делать что-либо.
Эфраим: Вы ничего и не сделали. И не собирались этого делать. Пятнадцать военных
преступников были депортированы и прибыли в Литву. Ни один не был осужден ... Это
плохая весть для всего мира. Если никто не был осужден, то это означает что и преступления
не было. Евреи придумали все, не так ли?
Рута: Почему вы сосредоточили всю свою энергию на преследовании двух стариков?
Почему вы никогда не искали человека, который считается величайшим военным
преступником в Литве? Я говорю о начальнике полиции Витаутасе Рейвитисе, который
приказал массово сосредоточить евреев по всей Литве, доставить к истреблению. После
войны Рейвитис эмигрировал в Шотландию, затем отправился в Америку и в 1988 году
спокойно умер в Чикаго.
Эфраим: Знаете ли вы, когда я начал свою деятельность, - охотясь на литовских нацистских
преступников? В 1991 году Если в 1988 году Рейтер умер, то это объясняет почему я его не
искал. Но почему американцы не искали его? Это невероятно. Я в шоке. Я не знал, что он
живет в Америке. Все эти годы я сделал все, что мог, чтобы найти военных преступников и
заставить их судить. Но я был один. Ни одно государство не ждало меня с распростертыми
руками, готовое судить соих собственных граждан, как это требует Зуров. Кстати, я всегда
говорил, что я прекрасно понимаю, как трудно Литве признать свою вину. Прошло 50 лет,
прежде чем Франция признала свою вину.
173
У Германии не было выбора. Но ради вашего же блага, ради блага ваших детей, вы должны
честно посмотреть прошлму в глаза. Чем скорее вы это сделаете, тем скорее заживет большая
рана Литвы.
Рута: Если Франция признала свою вину только через 50 лет, то и Литве будет нужно
