Представлять, как луплю тёмного палкой, приятнее, чем думать о собственной смерти.
Месть будет страшна! Ну, тёмный, ну погоди! Живьём закопаю, кастрирую гада бесчувственного. Пальцы сломаю и нос красивый расквашу. И всем девицам по пути буду говорить, что он срамными болезнями страдает и не лечится!
Да я его… Эсину на него пожалуюсь!
Только бы не сдохнуть в этой проклятой гостинице!
Только бы, будь этот тёмный неладен, выжить.
Дышать.
Я должна дышать, чтобы гадёныша этого кастрировать.
Да, для мести надо как минимум выжить, так что буду дышать — и никакой яд мне не указ!
Я дышала.
Из коридора не доносилось ни звука.
Хоть бы Гур, что ли, заглянул — он бы меня к тёмным на лечение отнёс, хозяин же говорил, храм поблизости.
Тёёёмный, ну где ты там?
Сердце снова вырывалось из груди.
Сколько я лежала так?
Как долго проклинала предателя тёмного?
Кажется, прошла вечность, а я всё дышала, представляя, как бегаю за тёмным с ножом, душу, бью — я определённо должна выжить.
И закопать тёмного, чтобы знал, как меня одну бросать. Представляя, как сжимаю его горло, я даже кулаки стиснула.
Скотина он!
Опять полились слёзы, щекотно скапливались в ухе. Ненавижу! Рука дёрнулась.
Я дышала.
Тело было словно чужое, но после долгих усилий мне удалось пошевелить пальцами. Сильнее напрягшись, я даже смогла сдвинуть руки.
Так.
Если тёмный не идёт меня спасать, надо добраться до него — чего не сделаешь ради выживания.
Задыхаясь от напряжения, я повернулась на бок. Приподнялась. Сердце билось в горле, перед глазами плыло, конечности дёргались, точно привешенные на верёвочках, но я смогла сесть.
Так.
Тёмный — я должна его найти и…
Онемевшей рукой стиснула подушку.
Убью пса неблагодарного!
Я о нём беспокоилась, а он… он… я ему бинт принесла, а он меня спасать не хочет.
Покачнувшись, встала. Стояла как-то скособочившись. Но сейчас не до красоты — потащилась к светлому прямоугольнику двери.
Шаг за шагом — представляя, как убиваю тёмного. Какого он там застрял? Я тоже нуждаюсь в помощи!
Хозяин раскинулся в коридоре. Ничего, и до него доберусь — сразу после тёмного.
Шатаясь и проклиная всё на свете, добралась до лестницы, чуть не кубарем свалилась с неё — чудом не вывалившаяся из судорожно сжатой руки подушка пришлась кстати — и побрела дальше, не очень представляя, куда мне надо, но просто двигаясь.
В мёртвой тишине первого этажа послышался голос.
Слов не разобрать, но интонации утешительно-бодрые.
Тёмный, гад. Пальцы судорожно сжались на подушке.
