— Не боишься, что бандиты нам отомстить попытаются?
— Не боюсь, ожидаю, так что коней меняем при первой возможности. И волосы тебе пора перекрасить. Или вернуть им натуральный цвет.
— А ты тоже перекрасишься? — ядовито уточнила я. — В белый? Рыжий?
— Учитывая, что я могу за себя постоять, в этом нет такой насущной необходимости.
— А если к тебе сзади подкрадутся и по голове треснут?
— Ты такая добрая.
— О тебе беспокоюсь, — я прижала ладонь к груди. — А ты…
— Что я?
— Не ценишь.
Тёмный зевнул. Потянулся, осторожно покрутил правым плечом:
— Я бы вздремнул.
— Приляг на травке, посторожу.
Он вздёрнул бровь:
— После того, как ты грабанула бандитов?
— Я? — я даже в седле приподнялась. — Я их грабанула?
— А кто?
— Тыы…
— Да ты что, я только одного коня взял. В обмен на уроки фехтования, кстати. А вот ты их ограбила. Нагло.
Открывая и закрывая рот, я тискала поводья игреневого коня.
— Какие нынче аморальные светлые пошли, — тёмный театрально вздохнул, приложил руку к груди. — Боюсь представить, чего я понаберусь, с тобой путешествуя. Ах, мне просто страшно за свой моральный облик.
Он скосил на меня яркий апельсиново-оранжевый глаз и злорадно ухмыльнулся.
Надо будет какую-нибудь гадость этому паяцу сделать… клопов, например, в гостинице на него созвать.
Глава 12
С просёлочной дороги к тракту приближалась карета, запряжённая шестёркой рыжих лошадей. Следом скакали четверо огромных всадников на соловых конях. Эскорт. Похоже, ехал кто-то состоятельный… симпатичный?
— Мы торопимся, — буркнул тёмный, будто уловив мои мысли, и дал шенкелей.
— Но мне надоело ехать верхом.
— Мы полдня потеряли, нам надо в город, уточнить, что с прогнозами по граням. В конце концов…
Карета начала сворачивать на тракт, до неё оставалось немного. Тёмный задумчиво придержал коня, кивнул каким-то своим мыслям:
— Ладно, задержимся, — он кинул мне поводья Ветра. — Только не мешай.
Вскинув руки, он вновь припустил коня:
— Добрый день, любезные господа, позвольте переброситься парой слов с владельцем этой замечательной кареты.
Мордовороты с вертикальными зрачками, выдававшими родство с орками, грозно смотрели на него, один даже взялся за меч, но из кареты высунулась ручка в перчатке, махнула, и тёмного подпустили к окну.
Двое сопровождающих лишь глянули на меня и остались равнодушны, а вот двое других буквально ласкали жадными взглядами — полуорки, муур. Растворяясь в нежно любимых ощущениях вожделения, я едва слышала тёмного.
— Простите за беспокойство… рана… любезны… премного благодарен.
