Глава 10
— Послушайте, мы должны немедленно закопать тем… моего друга, — потянула брюнета за ухо.
Он всхрапнул и накрылся подушкой. Блондин просто отвернулся. Как трахнуть меня
— так они готовы, а как труп закопать — не зазовёшь. Где справедливость? Развернулась к тихо подранивающему в уголке своей кровати третьему. Голодными глазами смотрел, как в меня всовывает представлял…
— Пока не похороним — не дам, — повторила упрямо; по спине от напряжения струился пот, я не привыкла сдерживать возбуждение и оттягивать близость.
— Один не пойду.
— Оо, — схватилась за голову. — За что мне это?
Но, глядя на этого дохляка, понимала, в чём-то он прав: тёмный большой, копать придётся много, а этот после похорон вряд ли захочет что-нибудь, кроме отдыха.
Надо брюнета с блондином поднимать. Не повезло мне с помощниками. Придётся принимать крутые меры.
Вдохнув и выдохнув, ухватила брюнета за руку и потащила с кровати. Грохнулся он на мою ногу, локтем между косточек. Вскрикнув, отскочила и схватилась за ушибленное место. Брюнет заполз на кровать и снова захрапел.
Плюнув на боль, подскочила и дёрнула брюнета за ухо:
— Мы должны закопать моего друга!
Брюнет сонно и непонимающе смотрел на меня.
— Отстань от них уже, — велел тёмный.
Медленно развернулась: он шёл к столу в углу. Вполне живой, на лбу и плече — розовые припухлости и багряные полоски порезов. Почему-то в одних подштанниках. И босой.
Сбоку послышался всхлип-вой:
— П-привидение, — третий заползал под кровать.
Из-под стола тёмный вытащил свои ботинки и меч. Порывшись в сундуках, отыскал штаны. Прихватил рубашку василькового цвета, оказавшуюся ему впору. В ней его оранжевые глаза казались ярче.
Тёмный молча оделся. Пристегнул меч:
— Бери вещи и пошли.
Наконец обрела дар речи:
— А они?..
— Пусть спят.
Из-под кровати доносились тихие всхлипы. Пожав плечами, забрала со свободной постели свою одежду, из-под неё — сапоги. Поморщилась:
— Мне б помыться…
— Снаружи.
В некотором ступоре от возвращения покойничка, вышла за ним. Дом, почти землянка, был укрыт мхом и кустами, и в окружении ёлок казался скорее холмом, чем жилищем. Отведя меня шагов на десять в сторону, тёмный указал на искусственную заводь ручья.
Только отмывшись в ледяной воде и одевшись, я опомнилась.
И вознегодовала:
— Ты оставил меня, беспамятную, на попечение каких-то непонятных мужиков!
— Да ты что, они ребята добрые, даже добить меня хотели. А мне полежать хотелось спокойно, полечиться, а не думать, как тебе помогать. — Тёмный широко, протяжно зевнул. — Имей совесть: я не железный тебя от всего спасать.
