Невозможно вдохнуть.
Сердце отказывается биться.
— Сопротивляйся, заклятие снято.
Рука напрягается на моей шее, сжимая, обещая задушить, ведь только это способно доставить ему удовольствие, но боли не чувствую, ничего нет.
Ничего…
Никогда…
Звон цепей прошивает насквозь, разрывая связи в металлическом теле. Мужчина поднимает мои безвольные руки над головой.
— Кричи.
Ногти царапают мои руки, груди, живот — но никаких ощущений.
Ничего…
— Умоляй.
В пустых глазах — безумие и жажда видеть борьбу за жизнь.
Во мне нет жизни. Нечего отнимать.
— Сопротивляйся!
Капли слюны летят в лицо.
— Борись, сучка!
Сознание затопляет чужим желанием ощутить спазмы предсмертных судорог, отнять жизнь ради восхитительно яркого удовольствия. Преодолевая сопротивление — душить-душить-душить…
Всё содрогается, с потолка падают струйки песка. Блеклые глаза округляются. Презрительный изгиб губ сменяется бессильным округлением рта:
— Что?
Удар за ударом обрушивается на мир, заставляя его трястись и хрипеть. Подхватив балахон, мужчина кидается к стальной двери, окутывает себя гневно ревущим пламенем. Открывает её и уносится прочь.
Рёв пламени захлёбывается в нечеловеческом крике.
Вой. Хруст. Крик. Мольба. Вой-вой-вой, вырывающий барабанные перепонки.
И звенящая тишина.
А затем в комнатку врывается сама тьма. Чёрные языки ощупывают стены, вползают в трещины на потолке и стенах, и в сердце этой трепещущей черноты шагает тёмный.
— Лила, ты хоть иногда думаешь? — его первый вопрос и глаза тёмные-тёмные. — Хотя бы для разнообразия?
Тело металлическое, язык металлический. Не могу дышать, говорить, двигаться. Лучше убей меня.
Взгляд скользит по мне. Языки тьмы вгрызаются в цепи, развоплощая их в пыль, в прах, в ничто. Абсолютная сила Смерти.
Эти несущие смерть бархатные язычки окутывают меня, поднимают в воздух, точно нашкодившего котёнка.
— Зачем сбежала? — ворчит тёмный, уходя, увлекая за собой тьму и заодно меня в её ласковых зубах. — Почему я должен за тобой бегать? Ты чем думала? Я не Эсси, я не обязан тебя пасти.
Плыву над лестницей, залитой алым и металлическим запахом крови.
От пленившего меня огненного мага больше ничего не осталось. Ой, нет: клочок балахона валялся на ступени.
— Лила, ты можешь в неприятности не вляпываться? Хоть иногда? Ты осознаёшь, чем всё могло кончиться? А если бы я тебя не нашёл? Твоих светлых убили, между прочим, и всё из-за твоей глупости.
Мы поднимались выше, выше, выше… Там кричали, звенели, издавали непонятные глухие звуки.
