На холсте был изображен мужчина, стоящий посреди гостиной. Он смотрел на карманные часы, у его ног лежала львиная шкура.
— Вам нравится?
На лестничной площадке возник Макс Грюнд. Муше вскочил с банкетки. Авиньон, не отрывая взгляда от картины, спросил:
— Это вы на портрете?
Грюнд не ответил. Он сделал Авиньону знак следовать за ним.
— Подождите меня здесь, Муше, — пробормотал Авиньон, доставая два документа из кожаного портфеля.
— Но у меня же еще протоколы. И другие фотографии…
— Ладно, идемте.
Муше заторопился. Пока они поднимались по лестнице, Грюнд орал на грузчика, который толкался около картины. Муше отлично понимал немецкий; Макс Грюнд требовал убрать мужчину с часами: «Избавьте меня раз и навсегда от этого еврея!» Наверное, его не впервые путали с бывшим владельцем особняка.
Муше и Авиньон вошли в кабинет.
— Какое у вас дело? — спросил Грюнд. — Я очень занят.
Он сел за письменный стол, но им сесть не предложил. Секретарша, которая встречала их внизу, теперь сидела за пишущей машинкой у двери. Муше внимательно разглядывал комнату. Видимо, совсем недавно она была спальней: на стене еще виднелись остатки бархата и дерева от изголовья кровати. Три высоких окна впускали много света. Балкон выходил во двор.
Авиньон подошел к столу и положил на него две фотографии.
— Арман Жавар и Поль Серрини.
Грюнд закурил. Стоило произнести слово, как пишущая машинка начинала стучать.
— И что? — спросил Грюнд.
— Вы их знаете?
С первых дней службы в гестапо на берегу Боденского озера Макс Грюнд демонстрировал отличную память и организаторский талант.
Именно благодаря им он за десять лет прошел все ступени карьерной лестницы и несколько месяцев назад был назначен на высокий пост в Париже. Французский он выучил за четыре недели.
— Я могу даже назвать вам даты их рождения, — сказал Грюнд. — Жавар родился 15 сентября 1908 года…
— Это ваши люди?
Грюнд покачал головой и показал на портрет маленького усатого брюнета с безупречным пробором.
— Его.
— Так что мне с ними делать? — спросил Авиньон, который сразу узнал Адольфа Гитлера.
— Вы оставите их в покое.
— Они пытались ограбить банк на улице Помп.
Муше достал из портфеля протокол.
— Вы оставите их в покое, — повторил Грюнд.
Авиньон притворно улыбнулся. С самого начала оккупации он ежедневно оказывался в таком положении. Половина уголовников Парижа пользовалась покровительством немцев. А в пятнадцати минутах ходу отсюда, на улице Лористон, обитала целая банда, безнаказанно орудовавшая по всему городу. Но Авиньон был связан по рукам и ногам.
