— Кто это писал? — спросил он.
— Он сам. Шифт.
— Так это фальшивка?
— Нет, это подлинный документ: рецепт приготовления свинины с капустой.
— Что, прости?
— Свинина с капустой: тушить полтора часа и ни в коем случае не перемешивать.
— Так он сумасшедший?
— Да, хроническая шизофрения с помутнением сознания. Ты разве не заметил? Чему же ты учился в Париже? Гулял с девушками по Латинскому кварталу?
Доктор Эскироль слегка растерялся.
— Ты видел его глаза? — продолжал Эккенер. — А как он мотал головой? Ничего не заметил? Этот парень никогда и рядом не стоял с гитлеровскими молодчиками, и слава богу. Иначе он был бы уже в лаборатории, а человек в белом халате проводил бы эксперименты над его мозгом.
— Поэтому…
— Я нашел ему надежное укрытие. Может быть, его прислали мои университетские друзья. А может, это чистая случайность. Не важно. Он будет таскать баллоны и ящики в наших франкфуртских ангарах, и для него это наилучший вариант.
Эскироль молчал, держа в руке письмо.
— Прости. Я был неправ.
— Мне приходится каждый день выбирать между кровью и честью. Так-то, доктор.
Эккенер поднялся, положил на стол купюру, воткнул в нее кинжал и направился к выходу. Эскироль окликнул его:
— Постой! Когда мы теперь встретимся?
Эккенер притворился удивленным.
— Дав мае, во время посадки на «Гинденбург». Разве это не считается?
И он вышел. На улице его белоснежная грива и кашемировое пальто привлекали всеобщее внимание. Эскироль видел, как Эккенер взмахом руки останавливает поток автомобилей, чтобы пересечь улицу: ни дать ни взять переход Моисея через Красное море.
Эскироль выпил стакан воды и еще несколько минут сидел за столом в раздумьях.
Потом он спросил, откуда можно позвонить, и ему указали на лестницу, ведущую вниз. Десять минут спустя, после борьбы с телефонисткой, с помощью нескольких немецких слов, которые он знал, Эскиролю удалось наконец соединиться с Женевой.
Он попросил к телефону Венсана Вальпа.
— Господин Вальп? Это я, доктор Эскироль. Я в Берлине. Все будет готово к началу мая.
На другом конце провода молчали.
— Вы меня слышите? Мы вылетаем третьего мая из Франкфурта.
Эскироль услышал короткие гудки.
И так было всегда.
В каком бы обличье он ни был — Венсана Вальпа, Виктории или в любом другом — Виктор Волк никогда не говорил по телефону. Он выслушивал и клал трубку.
