Будучи тесно связан с мутазилитами, находившимися до правления халифа Мутаваккиля в фаворе у Аббасидов, аль-Кинди, тем не менее, не принадлежал к их кружку. Его цели отличались от подходов диалектиков Калама. Кинди чувствовал согласие между философскими изысканиями и пророческим откровением. Его целью было дать аутентичное философское выражение пророческой религии Ислама. Аль-Кинди был убежден, что доктрины о сотворении мира ex nihilo, телесном воскресении и пророчестве не вытекают из рациональной диалектики и не могут быть ею доказаны. Вот почему в его гносеологии проводится различие между человеческой наукой (ильм инсани), включающей логику, квадривиум и философию, и наукой божественной (ильм илахи), открытой только пророкам. В то же время он говорил о двух формах или степенях знания, не противостоящих друг другу, но находящихся в совершенной гармонии. В своем трактате о продолжительности существования арабской империи, философ предсказывал ей срок в 693 года, основываясь на греческой астрологии и интерпретации текстов Корана.
Принимая идею о творении ex nihilo[30], аль-Кинди рассматривал создание (ибда) мира скорее как божественный акт, чем как эманацию. Лишь после творения актом божественной воли 1-го Интеллекта произошла дальнейшая иерархическая эманация умных сущностей на неоплатонический манер (эта схема точно соответствует исмаилитской космогонии). Он также различал мир божественной деятельности от мира деятельности природной, который представляет собой пространство становления и изменения.
В некоторых аспектах философские теории Кинди восходят к Иоанну Филопону, в некоторых - к афинским неоплатоникам. Различие, проводимое Кинди между первичными и вторичными субстанциями, его вера в действенность астрологии, интерес к оккультным наукам, дифференциация, проводимая им между рациональной философской истиной и истиной откровения, которую он трактовал на манер иератического искусства (ars hieratica) последних неоплатоников сближают "философа арабов" с Проклом, а также имеют немало общего с учением сабеев Харрана.
Аль-Кинди в равной мере испытал влияние "Теологии" псевдо-Аристотеля и Александра Афродисийского, комментарий которого к книге Аристотеля "О душе" подвиг его к созданию трактата "Об интеллекте" (Фи''ль акль). Четвертичное деление интеллекта в этой книге поставило проблемы, над решением которых бились в течение долгого времени как мусульманские, так и христианские философы. Важное значение, которое он придавал математике, несомненно свидетельствует о влиянии неопифагорейцев. В Фихристе упоминается его трактат о необходимости изучать математику для постижения философии. Эти влияния вписывались в исламскую перспективу. Ведь сам Кинди говорил о частных истинах как о лампах, озаряющих путь философа. Было бы правильно рассматривать его как первопроходца, первого среди "перипатетиков", в том смысле, какой вкладывался в это слово в Исламе. На латинском Западе его знали не только как философа, но и как математика и учителя астрологии. Джеромо Кардано в своей книге De subtilitate
