Несмолкаемое бормотание, казалось, заполнило собой все Леночкино существо. И если сначала у нее была надежда, что тот, кто непрошено появился в ее углу под стопкой пожелтевших от влаги и времени газет, не заметит ее и уйдет восвояси, то сейчас эти надежды испарились, как сигаретный дымок. Бормотание перешло в уверенный громкий топот — кто-то шел прямо к ней. Леночка сжалась и закрыла глаза, но все ближе и ближе, все отчетливей и отчетливей долетали до нее эти не предвещающие ничего хорошего звуки.
Ком застрял в горле, ужас сковал тело, и она, вместо того, чтобы посмотреть в лицо опасности и, быть может, рассмеяться, только крепче прижала ладони к глазам, превратившись в спрессованный сгусток страха.
Глухой топот несся ей навстречу, и скачкообразное биение сердца отдавалось эхом в напрягшихся до боли висках. Леночка оцепенела, не в состоянии ни крикнуть, ни вздохнуть, и только когда к звукам топота прибавился грохот запертой снаружи двери да ко всему прочему кто-то прикоснулся к ее ноге чем-то теплым и влажным, завопила так, как будто внутри ее что-то взорвалось:
— Мамочка! Помогите! — сорвавшись со своего места, она бросилась бежать. Неважно куда — куда-нибудь подальше от этого страшного места. Она металась по подвалу и вопила, ее колотило, в глазах замер безотчетный ужас, и, казалось, изо всех темных углов выползают жуткие монстры. Тени толпились, колыхались, теснились и обступали ее плотным кольцом. А Леночка вопила и вопила, ничего не слыша, кроме своего собственного гортанного, глухого от хрипоты рева. Она чуть не умерла, когда одна из теней стала ее трясти, цепко и больно схватив за плечо, тискать, мять и дышать ей в лицо тяжелым и жарким запахом пива.
— Заткнись! — наконец гаркнула тень и встряхнула ее с такой силой, что зубы Леночки клацнули и сомкнулись, а слезы брызнули из глаз, вымывая ком, застрявший в груди.
Она шакала, но уже не кричала, а только всхлипывала, прислушиваясь к голосу этой тени.
— Ну, ну, ну… Все, все… Не надо, не плачь… Ну извини, я никогда больше не уйду так надолго. Я думал, ты ляжешь спать… Я только пивка вышел попить… вот и пришел… здесь я, не плачь.
Слезы все еще стекали тонкими струйками по щекам, но она уже видела отчетливо и ясно, что никакая это не тень — это ее папа Саша.
Он обнимал Леночку, гладил ее по голове теплыми и немного дрожащими руками, целовал в лоб и вытирал безудержные слезы.
— Миленький, мне страшно, — шептала она, — здесь кто-то есть. Он ходит и бормочет. Он большой, чуть не съел меня. Вот сюда укусил.
