— Вам смешно? — что меня злило больше, его нахальный смех или собственная беспомощность, вынуждающая терпеть подобное непотребство, я и сам не знал. — Нападать из-за угла ради смеха… Вы вообще думаете, что делаете? А если бы в моей руке был кинжал? Я уже чуть не зарубил Вас сегодня, неужели мало? Что Вам нужно от меня, Ваше Высочество?
Сит сразу примолк. Уши замерли, а потом вызывающе встопорщились, изумруды светящихся глаз ярко вспыхнули из-под черных прядей.
— Твою душу, Хейли Мейз, наследник Синедольских владык, — послышался зловещий шепот. — Я пришел за твоей душой. Своей-то у меня нет, так? — и он снова издевательски захихикал.
В негодовании я бросился к мальчишке, сгреб в горсть волосы, крутанул на кулак и вздернул, заставляя его подскочить на ноги.
— И это тоже забавляет тебя, щенок?!
— Нет, это не забавляет. Совсем.
Я растерялся. Конечно, сит мог легко вырваться, если бы захотел. То, что детская хрупкость принца обманчива, я усвоить успел — ни на мечах, ни в рукопашной он не уступал мне, если не превосходил. Но тут он и не пытался противиться: снес мою грубость как должное. Только чуть запрокинул голову, закусил губу и крепко зажмурился. По бледным щекам покатились слезы боли и унижения. Так мы и стояли: совсем близко — глаза в глаза, нос к носу. И я остро чувствовал тепло его тела, его запах… а пахло от него изумительно! Можжевельником, лесными цветами и немного диким зверем. А еще свежескошенной травой и весенней пашней — кровоточащая после недавней потасовки рана на скуле вспухла и явно воспалилась.
Что ж, раскаяние за жестокую выходку ударило сильнее, чем мог бы этот юноша. Я выпустил волосы и приложил ладонь тыльной стороной к его ране. Горячая, как и думал.
— Проклятье… Ваше Высочество, почему Вас даже не перевязали! Это же безрассудно…
— Айлоримиелл. Хейли Мейз, зови меня по имени. Мы же договорились, — перебил он тихо, но твердо.
— Ай-лор…? — я слегка смутился. — Мне не повторить.
— Айлор? Что ж, хоть так…
В тоне голоса заиграла радостная улыбка. «Улыбка весны…вот же тварь!» — подумал я не то с неприязнью к нему, не то с досадой на себя. Но чувства опасности эта мысль почти не вызвала.
— Так почему о... твоих ранах никто не побеспокоился?
— А! Это… подожди… я ведь за тем и здесь…
Он потянул за шнурок на шее, вытащил что-то похожее на крупный желудь, положил в ладонь и раздавил. Желудь хрустнул, расточая тонкий смолистый запах.
— Дай свою руку, Хэйли Мейз из Синедола, — ладонь сита масляно блестела, — я нанес тебе рану, мне и лечить. Сейчас ее не будет.
