— У меня только растворимый.
— Неважно, — Анна присела на стул, скинула куртку. — Илья Петрович, вы, случайно, не знаете Бенкендорфа? Я поняла, что он давно уехал из страны.
— Знаю. Его в наших кругах многие знают — светило. Правда, с чужих берегов, — он замолчал. Достал сахарницу, поставил на стол, параллельно отодвигая в сторону кипу бумаг. Туда же определил чашки. Всыпал кофе. Проделывал все деловито и с холодноватой отстраненностью. На него это было больше похоже, чем дальнейшие слова: — Май нам не подходит, Анна Петровна.
— Почему? — голос был тихим, а лицо девушки совсем серым.
— Я вас пугать не хочу, и обнадежить мне вас нечем. Донора нет. Детей до года у нас не оперируют, потому что вес не позволяет. Развиваться нормально она не может, потому что почки не справляются. Замкнутый круг. Бенкендорф такое делает. Он вообще чудеса творит, — чайник закипел и на некоторое время Фурсов замолчал. Налил в чашки кипяток. И, наконец, добавил: — Обычно донорами становятся родители или родственники, чтобы не ждать и не нести дополнительные расходы. Обращаться к госпоже Веревкиной, я полагаю, смысла нет?
— Нет, — еле слышно прошелестела Анна.
— Ясно. Еще 90-100 тысяч.
Повисла пауза, длинная и мучительная.
— Почему май нам не подходит? — настойчиво повторила Анна вопрос.
— Левая почка в данный момент не работает совсем. Правая отказывает. На диализе она может протянуть какое-то время, но… Врача, у которого Веревкина наблюдалась во время беременности, пришибить мало. Либо ее, если она не «наблюдалась». Простите…
— Я буду искать деньги, — мрачно сказала Анна и поднялась. — Спасибо за кофе.
— Вы же не выпили.
— Да, простите. Но все равно спасибо. Можно заглянуть к Насте?
— Можно. Я санитарок предупредил, чтобы вас в любое время пускали. Сейчас ей чуточку лучше.
Анна ушла. Пробыла некоторое время в палате, поговорила о какой-то ерунде с медсестрой.
Долго добиралась домой, автобусы как сквозь землю провалились. Автомобиль, подаренный Заксом, был на экспертизе по условиям залога. Ее собственный — стоял под домом.
Заложить и его? Что еще можно? Кому нужно? За-чем?
Продрогшая, голодная, озабоченная тем, где достать недостающую сумму денег, Анна зашла в квартиру и закашлялась от табачного дыма.
— Совсем охренел? — спросила она Закса, возникнув из сизых клубов на пороге кухни.
— Совсем, — отозвался Виктор. Голос был совсем как этот дым — какой-то тягучий, ползущий, нечеткий. Язык ворочался вяло и невнятно. — Где была?
