— Привет. Ты, вроде, говорил, будешь поздно, — сказала она, раздеваясь.
— А приехал рано, — проговорил Виктор. Голос ничего не выражал, отчего звучал неприятно.
— Чего торчишь в коридоре?
— Не обнаружил тебя в других комнатах.
— Ну вот она я.
Анна подошла к Заксу, подняла к нему лицо, запустила пальцы в черноту его волос. Он не позволил. Схватил запястья, дернул на себя и процедил:
— Я вижу. На часы смотрела? Я полтора часа ждал, и мне охрененно не по барабану, где ты могла пропадать все это время!
— Не поняла, — ухмыльнулась Анна и попыталась вырвать руку. Снова не позволил, с силой удерживая ее — смутно похоже на то… забытое…
— Это я не понял! О своем отсутствии ты должна предупреждать. Вряд ли у своей мадам ты могла сорваться куда-то среди ночи.
В его злом дыхании был сильный запах коньяка — яркий, пьяный, головокружительный.
— Прости, я забыла, что теперь ты мой хозяин, — она по-прежнему насмехалась. — Накажешь за непослушание?
— Трахать тебя после твоих кобелей я не намерен.
Она крепко прижалась животом к его бедрам.
— У того, кто живет в твоих штанах, другое мнение.
— И сколько их было сегодня? — хрипло спросил он, кажется, не слушая ее. Взгляд был ясным. Так не вязалось ни с голосом, ни со словами, ни с запахом.
— Трое! — неожиданно зло выдохнула Анна. — Двое кончили за полчаса, а с третьим мы долго играли в больницу.
— Это синусоида, Аня, — хохотнул он. — Это е**ная синусоида. Хрен сорвешься. Ты кончала?
— Да, — наигранно протянула она срывающимся голосом, — с доктором дважды.
Мечтательно закрыв глаза, она принялась раскачивать бедрами из стороны в сторону. Потянулась к его губам.
— Я тоже хочу коньяка.
— Ok.
Не отпуская ее запястий, Закс потащил ее в гостиную и бросил на диван, так, что она не могла не удариться. Подошел к бару. Открыл его. Вынул бутылку коньяка. Открутил крышку. Хлебнул из горла. Потом сунул бутылку ей под нос. Анна вытянула губы и обхватила горлышко. Он протолкнул его глубже в ее рот и резко наклонил так, чтобы ей в глотку, обжигающий внутренности, полился коньяк. Она глотала равномерно, крупно, привычно. Закс не выдержал первый. Вырвал бутылку и швырнул ее в сторону. Та громко покатилась по полу, расплескивая алкоголь на дорогой паркет. Он не слышал и не видел этого. Он жадно смотрел на ее губы — сейчас красные, воспаленные.
— Я запрещаю тебе кончать с другими, поняла? — выдохнул он.
— Как ты меня остановишь? — голос был чужой, воспаленный, как губы, и ядовитый.
