- Ну мы и ду-у-уры!...
Надо ли говорить, что закончился день колыбельной? Ой, не надо... Потому что этот вой соседи запомнят надолго. Люда росла в семье одна, своих колыбельных не помнила, чужих нажить не успела. Но "Спят усталые игрушки...", робко предложенное Юлькой, отвергла с негодованием. Что за формализм! Кто сказал, что для "замучивания" детей до состояния утери сознания нужны всякие "глазки закрывай, баю-бай"? Главное - принцип! Длинно, нудно, бескомпромиссно...
"Чёрный во-о-о-о-орон, чёрный вора-а-а-а-ан,
Что ты вьё-о-о-о-ошься надо мно-о-О-О-О-ОЙ?
Ты добычи-и-и-и-и не дождёшься-а-а-а-а,
Чёрный во-о-о-о-орон, я не тво-о-О-О-О-ОЙ.
Ты добычи-и-и-и-и-и-и-и..."
Миклуха всё подвякивала - то подпевала, то прямо поперёк песни начинала трындеть о чем-то своём, - но и она на третьем куплете оставила попытки вмешаться в процесс и притаилась где-то на задворках сознания. Заглянувших на "шо за дурдом" девчонок, выпроводила Юлька. Потом вернулась, потынялась по комнате и, наконец, присела на кровати.
..."Расскажу-у-у-у-у я, чёрный вора-а-а-а-ан,
Не тая-а-а-а-ась перед тобо-о-О-О-О-ОЙ -
За рекой си-и-и-и-инеют горы-ы-ы-ы-ы,
Где кипе-е-е-е-ел кровавый бо-о-О-О-О-ОЙ.
За рекой си-и-и-и-и-и-и..."
К пятому куплету "пала" даже Юлька. Она прикорнула "на минутку" и уже не поднялась - только смачно сопела и пофыркивала в подушку. Сложнее было определить, угомонилась ли Миклуха. Поэтому Люда сделала напоследок контрольный "круг", один тягучее другого:
..."И опять забьётся поле-е-е-е
Под копы-ы-ы-ы-ытами коне-е-е-Е-Е-Е-ЕЙ.
Ой ты воля-а-а-а-а, злая доля-а-а-а-а-а,
Чёрных во-о-о-о-оронов темне-е-е-Е-Е-ЕЙ.
Ой ты воля-а-а-а-а..."
...и только тогда умолкла.
Тишина... Как же хорошо, когда дети спят!
Суббота. Одиннадцать утра. Сонэчко в виконэчко... Юлечка едва продрала глазки, потянулась... и вдруг настороженно повела ухом. За дверью кому-то было о-о-очень весело! Задорно-кокетливые голоса соседок усиленно заигрывали там с кем-то очень знакомым...
- Олежка? - удивилась, обрадовалась и взревновала Юлька одновременно. Она бодро откинула одеяло и уже рванула было к нему, любимому, благо с одеванием после вчерашнего можно было не заморачиваться, но её романтическое стремление было грубо срезано на самом взлёте.
- СССТО-О-ОЙ! - страшным шёпотом прохрипело сзади.
Юлька удивлённо оглянулась... и оторопела. Оказывается, Люда встала раньше. И уже успела разобрать Олежкин подарок - маленький настольный телевизор. То есть, совсем разобрать! Несчастный продукт японской техники лежал прямо на полу и, вероятно, морально готовился к тому, что масса его деталей окажутся лишними. Над ним с видом натурального маньяка-расчленителя стояла на коленях Люда, занеся словно для последнего удара отвёртку. И вот из такого положения она таращилась на Юльку круглыми от напряжения глазами.
