Из ЧК они возвращались молча. Луков ни на минуту не забывал, что они с генералом находятся в конфронтации. Тем не менее, молодой мужчина исподволь с восхищением наблюдал за спутником. Как обычно ходят старики? Малыми шашками, с усилием, лицо напряжённое, спина согнута, голову бояться повернуть – шатнёт! Но генерал шёл, как молодой – великолепная осанка, плечи мужественно развёрнуты, подбородок приподнят. Он давно отбросил за ненадобностью свою трость и лишь немного припадал на левую ногу. Дух такого человека сломить практически невозможно!
Они подошли к расстрельной стене. Вильмонт минут десять простоял, глядя на место, где тоже вполне мог окончить своё земное существование. Особая выправка, подтянутость сразу выдавала в старике офицера, и вскоре Одиссей стал замечать, что присутствующие красноармейцы подозрительно косятся на них. «Как бы нас снова не препроводили под конвоем в ЧК» – подумал молодой человек. Тут старик озадаченно обратился к нему:
– И всё‑таки не пойму я вас – то вы бескомпромиссно заявляете, что я вам чуть ли не враг до гробовой доски, а теперь вдруг грудью встаёте на мою защиту!
Одиссей пожал плечами:
– Я просто возвращаю вам долг, ведь вы тоже спасли меня от расстрела, рекомендовав в экспедицию. Дали продуктов, которыми я поддержал голодающего отца.
– Что ж, Одиссей Гекторович, тогда я благодарен вам за душевное благородство, вы рыцарственная натура!
Вильмонт сделал движение, намереваясь пожать молодому человеку руку, но Одиссей отстранился.
– Да, я помог вам, ибо не мог поступить иначе. Тем не менее, мне известно, кто вы есть на самом деле. И не надейтесь, что я скрою этот факт, когда мы доберёмся до Ташкента.
Генерал развёл руками.
– О чём вы? Увольте, но я вас не понимаю.
Тогда Одиссей с обличительным видом извлёк из кармана свою половинку карты Джокера и показал Вильмонту. Он рассчитывал, что старик смутится, начнёт выкручиваться, однако генерал лишь с сожалением посмотрел на него.
– Значит, вы приняли предложение господ‑заговорщиков.
– Я принял!? – изумлённо и с обидой вскричал Луков.
Собеседники мгновенно поменялись ролями. Из разоблачителя Одиссей сам превратился в оправдывающегося подозреваемого. Он стал сбивчиво, взахлёб рассказывать о том, как получил карту.
К большому облегчению молодого человека генерал не поставил под сомнение его рассказ.
– То, что вы сами открылись мне, снимает с вас подозрение – сказал Вильмонт. – Простите, что пусть на минуту, но усомнился в вас.
