На стене депо аршинными белыми буквами с указующей на лежащие под надписью тела стрелкой было начертано: «Они были белыми шпионами, спекулянтами, дезертирами и паникёрами». И ниже подписано: «Смерть белогвардейским псам и их прихвостням!».
Небольшая станция была превращена в форпост Красной армии перед осаждённой Астраханью. И местные чекисты ощущали себя на передовой, принимая жесточайшие меры к саботажникам и тем, кого считали подозрительными. Если человек по какой‑то причине попадал к ним в руки, то домой он уже, как правило, не возвращался.
Глава 14
Во дворе ЧК привязано несколько оседланных лошадей. В глубине двора каменный двухэтажный дом купеческого вида. Никаких часовых – ни у ворот, ни у дверей дома не заметно. Луков взошёл на крыльцо. К двери прибит лист бумаги, на котором красным карандашом выведено: «военный комендант – первый этаж, ЧК – второй этаж». Одиссей потянул за ручку: из недр дома донеслись смутные голоса. Они звучали резко, отрывисто. Ещё по дороге сюда у мрачной стены Одиссею вспомнилось его недавнее заключение в московской ЧК, едва не состоявшийся расстрел. «Разве не сумасшествие, что я по доброй воле явился сюда?!» – подумал он. – Но ведь ещё не поздно одуматься, бежать подальше от этого мрачного места».
Случайный взгляд молодого мужчины упал на расположенные на уровне земли крохотные полуподвальные оконца в решётках. В тёмных норах можно было различить человеческие головы. «Это, наверное, подвал чека», – догадался Луков и, отвернувшись, быстро, не давая себе времени на колебания, вошёл.
Он поднялся по лестнице на второй этаж, прошёл длинным узким коридором и упёрся в деревянную перегородку, за которой сидел молодой парень, у которого оказалось на удивление добродушное для данного учреждения простое лицо. Отгороженный от посетителей барьером парень вертел в руках цветной карандаш и рассматривал какой‑то журнал. Сбиваясь от волнения, Луков стал рассказывать по какому он делу. По мере того, как молодой чекист слушал нелепого очкарика на лице его всё отчётливей проявлялось выражение жалости к наивному интеллигентку. Даже не дослушав «лопуха», добрый малый быстро оглянулся на дверь у себя за спиной и, понизив голос до шёпота, сказал:
– Зря ты пришёл хлопотать. Дёргай скорей со станции, пока тебя с твоим начальником к одной стенке не прислонили.
Но к немалому изумлению парня очкарик отказался уходить и стал добиваться встречи с главными чекистами. На голос посетителя вышел мужчина с опухшим от пьянства и бессонных ночей лицом, на котором выделялись омерзительные бесцветные глаза‑плошки. Узнав в чём дело, он без всяких разговоров отправил Одиссея в подвал. Вызванный конвоир обыскал Лукова и, схватив за шиворот, потащил его вниз по лестнице. Через несколько минут за Одиссеем захлопнулась железная дверь. Он оказался в той самой дыре, которую видел с улицы. Это было низкое, длинное помещение, плохо освещённое, вонючее и грязное. Здесь ожидали решения своей участи два десятка несчастных: немытых, опухших от голода, сломленных постоянными побоями и потому ко всему равнодушных. Но генерала среди них небыло.
