Вместе с Лениным и его соратниками к власти пришло много сомнительных личностей. Похоже данный тип был одним из самых неприятных из них: чванливый хвастун, вознесённый «из грязи в князи». Худший тип большевика.
Впрочем, при объективном рассмотрении в характере комиссара обнаруживались и некоторые достоинства. По всей видимости он был храбр, неглуп, во всяком случае начитан, удачлив, и обладал несомненным даром влиять на людей.
Впрочем, в данный момент все достоинства комиссара затмили его отвратительные недостатки. В подвыпившего Лаптева словно бес вселился:
– Жизнь людей в моих руках, – разглагольствовал он. – Захочу, подпишу бумажку на любого, кто мне не понравится; и через пару часов нет человечка. Пшик! Одно воспоминание останется!
Тут Лаптев указал пальцем в сторону отворившейся двери, в глазах его появился недобрый блеск.
– Вон, смотрите, вошёл поэт. Он представляет большую культурную ценность. А я если захочу, немедленно его арестую и подпишу смертный приговор. Хотите?
Глаза комиссара вбуравились в мужчину лет тридцати с приятным умным лицом, гривой каштановых волос, одетого в просторную блузу художника с широким чёрным бантом в белый горошек на груди. Развалившийся на стуле комиссар пальцем поманил пока не ведающего опасности поэта. Ничего не понимающий, тот недоумённо стал оглядываться по сторонам, в надежде, что пользующийся дурной славой чекист указывает не на него.
– Я?! Вы меня?
– Да, да, ты! Подь сюда! Я давно замечаю, что ты недолюбливаешь советскую власть. Мне известно, Федька, как третьего дня ты трепался, что вскоре всех московских большевиков будут вешать на фонарях. А ты в честь этого сочинишь оду.
– Да, бог с вами, товарищ Лаптев. Я никогда такого не говорил, – начал оправдываться поэт.
– Мы пойдём, – поднялся из‑за стола Вильмонт, не желая присутствовать при окончании сцены.
Лаптев пожал плечами:
– Ладно, если не хотите, я сохраню ему жизнь…
– Вы должны поговорить с Дзержинским, чтобы нам дали нового комиссара – едва они оказались на улице, чуть ли не потребовал у генерала Одиссей.
А зачем? – натягивая на руку перчатку, пожал плечами старый разведчик. – Уверяю вас: любой новый комиссар, которого нам пришлют, вряд ли будет намного лучше этого.
– Но он же негодяй! Как могут культурные люди путешествовать в одной компании с отпетым мерзавцем?!
– Хм, понимаю… Вы хотите, чтобы вши были со вшами, а клопы с клопами. Увы, сударь, мы живём в такое время, когда так уже не получится. После октябрьского переворота прежние сословия и нравы смешались в один густой борщ. Даже человек вашего склада не может теперь избежать лицезрения всех свинцовых мерзостей нынешней русской жизни.
