Его спутники не говорили много. Оба были безмолвными, с сильными лицами, наполненными властью собственной власти, и это было хорошо с Ли. Ему не нравились мелкие разговоры, и он не мог проклинать слова заместителю маршала. С наступлением ночи облака утолтились; Вскоре они мчались по черноте. Депутаты держали внутреннюю часть автомобиля, тускло освещенной наверху, чтобы они могли наблюдать за ним. Но вскоре, далеко по полям пшеницы, появился яркий свет. Сначала крошечный, но медленно приближаясь, пока он не превратился в остров огней, пронзающих над черными полями пшеницы. Когда Ли с первого взгляда увидел Спрингфилда, внезапно кошка-призрак вернулась. Ли почувствовал жёлтый том и почувствовал, как его тепло потянулось через его плечо, почувствовав дрожь от тихой муки Мисто, и интерес Ли к жизни ожил.
«Время будет лучше в Спрингфилде», - тихо прошептал кота, который не могли услышать двое. Кошка не сказала, что будут и плохие времена, но Ли это знал. Это была жизнь. Пока Мисто был рядом, он знал, что они победят. В тусклом автомобиле опустошение Ли утихло, и ему пришлось улыбаться. Кошка-призрак никогда не собиралась его покидать.
«О чем ты ухмыляешься?» - огрызнулся депутат, нахмурившись Ли.
«Надеюсь, они дадут мне ужин», - сказал Ли. «Я мог бы с уверенностью использовать его, что сэндвич за обедом не уходил далеко»
. Депутат просто посмотрел на него. Ему было все равно, что Ли едва спустился с бутербродом с ветчиной, а депутаты размахивали двумя гамбургерами. Никто не спросил, хочет ли он чего-то большего.
Небо было полно темно, когда они подошли к массивной федеральной тюрьме, ее огни безопасности оттолкнули ночь, чтобы показать хорошо освещенные здания и ухоженный газон. Ли мог видеть, как поднимается охранная башня, вероятно, с винтовками, обученными на приближающейся машине. Все, о чем он мог думать, это горячая еда и теплая кровать. Даже рядом с Мисто, это был долгий день, долгий путь, заполненный проклятым депутатом.
В течение нескольких минут после того, как он подошел к ярко освещенной тюрьме, Ли, все еще надуманный своим угрюмым компаньоном, был взят шаги в обширное пятиэтажное главное здание. Его обыскали, все его личные вещи были взяты у него, кроме маленькой фотографии с изображением его маленькой сестры. Картины были единственным предметом, который мужчинам было разрешено держать. Он лишился одежды, наслаждаясь горячим душем, согреваясь в первый раз весь день, чувствуя, что его мускулы легко ослабевают.
