Попила. Умылась, плеснув воды в лицо. Села на полог, скрючилась в три погибели и начала мучатся от безделья. Мука, была невыносима. Ничего не видно, ничего не слышно, только наедине сама с собой. Чокнуться можно.
Тут в голову пришла идея. Она, неожиданно нашла занятие. Райс, решила устроить себе физическую тренировку. «Точно», - подумала рыжая и тут же ей занялась. Делала растяжки, размашки, отжимашки, скакашки и всё, что могла придумать, находясь в полной темноте. К этому времени, пленница уже, мало-мальски ориентировалась в пространстве, благо, оно колдовским образом, не изменялось, как еда с отхожим местом, что позволяло ей, довольно легко перемещаться, в этом наглухо запечатанном строении.
Прошло не так много времени, когда девка устала, запыхалась и закончила все свои занятия, напившись и облившись, с головы до ног, ледяной водой, из неисчерпаемого жбана. Утёрлась, одной из шкур спального гнезда, и опять пристроилась на пологе, отдыхая и думая, чем бы ей ещё заняться.
Отдохнув, царская дочь почувствовала голод и обрадовалась, что нашла себе очередное занятие, только когда опустошила, почти половину горшка, где был, на этот раз, густой наваристый грибной суп, забралась в свой угол и в очередной раз, принялась маяться ничего неделанием, даже, завыв в голос, от безысходности…
Ярица потеряла счёт дням. Не понимала, что сейчас: день или ночь, утро или вечер. Ей было наплевать. В первые, в пустой голове, мелькнула мысль утопиться в жбане с водой, ибо терпеть эту муку, было невыносимо.
Царская дочь, уже чётко представила, как будет убиваться мама, вырывая свои роскошные волосы, когда вскроют эту проклятую тюрьму и найдут её безжизненное тело. Как будут заламывать в горе руки, её ближницы, как будет страдать отец, как всеобщий траур накроет всю степь. Ком обиды за себя любимую перехватил горло, и она горько, навзрыд, зарыдала, с раскачиванием тела из стороны в сторону. Горе было безмерным и безутешным.
Очередные реки слёз, прервала отчётливо прозвучавшая в голове мысль: «надо выбираться отсюда». Райс, резко подскочила и недоумённо спросила себя в голос:
— А почему ты раньше то об этом не подумала, дура?
Голос прозвучал, как в пустой бочке, что давил не только на уши, но и на нервы. Девка, психанув, вскочила и принялась прощупывать пальчиками стыки брёвен. Выдирать, где было возможно то, чем эти щели были законопачены, лишь бы добраться до крохотного, хоть какого-нибудь, источника света. Затем, основательно принялась за входную шкуру, пытаясь вытянуть край.
