Столешников долго разбирался в расчётах, заведующего участком, что-то вписывал в свою записную книжку и, наконец, сделал заключение.
— Да, пожалуй, тут есть о чём подумать.
— То-то же! Не понимают у нас многие этого. Привыкли так: пока сами не пощупают — не поверят. У вас будет показательная ферма. Другие увидят, что она прибыльна, у себя заведут. А мы поможем… Так, значит, порукам, Фёдор Петрович?
— Ишь ты какой быстрый, — улыбнулся Столешников. — Сам-то ведь я не могу решать. Средства на этот год да и на новый уже распределены. Решили электростанцию строить, клуб новый, ещё один типовой телятник, машины кой-какие приобрести. На всё деньги нужны…
— Так как же теперь?
— А так. На этой неделе у нас заседание правления колхоза, посоветуемся. Решим создавать, так позвоним.
— А ты-то сам как?
— Я?.. Я за звероферму.
— Так ты уж разъясни правлению. Так мол и так…
— Постараюсь.
Уезжая из колхоза, Прокопьев не был уверен, что его разговор принесёт свои плоды, однако на четвёртый день Столешников позвонил по телефону.
— Решили, Селивёрстыч. Давай своих чёрно-серебристых…
— Вот это правильно! — воскликнул довольный Прокопьев. На днях поеду в промхоз, привезу, а вы готовьте помещение.
— Давай-давай! — донёсся из телефонной трубки голос председателя. — А деньги переведём, не беспокойся.
* * *
Однако в промхозе Прокопьева ждало разочарование. Тихон Антонович Кубриков сразу же вспомнил совещание накануне открытия охотничьего сезона. Всплыло в памяти выступление на нём Прокопьева, и он тут же подумал: «Ишь ты до чего додумался. А потом при удобном случае скажешь: вот, мол, Кубриков не смог, не захотел организовать зверофермы в колхозах, а я сделал. Нет уж, такого повода для критики у тебя, уважаемый Сергей Селивёрстович; не будет». И наотрез отказал Прокопьеву.
— Не можем продать, товарищ Прокопьев, не можем. У нас план. Сам посуди: в этом году государству должны сдать 259 шкурок, а если начнём распродавать лисиц — с планом не вытянем. Уж как-нибудь потом, может на будущий год.
— Надо же выкроить для колхоза. Разведут лисиц, шкурки же в счёт нашего плана пойдут.
— Так когда ещё разведут, а нам нынче сдавать надо. Не выполнишь план, что Лозовников скажет? Он человек принципиальный. Не вам, мне придётся перед руководством отвечать. А план для того и даётся, чтобы его выполнять.
Прокопьев смотрел на коричневые пятна веснушек, густо усеявшие вечно беспокойно двигающиеся руки Кубрикова, и у него снова, как и при первом знакомстве, появилось чувство неприязни и отчуждённости к директору промхоза.
