Предположения завихрились в голове, предательски отвлекая от настоящего.
Я сложил широкий алый зонт, встряхнул.
Троица все еще медлила.
Мужик, топтавшийся справа от меня, был крупным. Скуластый, лысый, тонкогубый, он явно намеревался поскорее уже свершить задуманное и промедление тяготило его, как будто бы решительность могла протухнуть. Он сверлил меня взглядом, будто бы нарочно распаляя внутри себя нужную для преступления злость. Я косил на него правым глазом, стараясь не упускать надолго из виду всех троих, по возможности.
— Придется по-плохому, — наставительно и слегка восторженно проговорил мелкий, тем самым прерывая затянувшуюся паузу.
Крепыш справа двинулся одновременно с тем, что слева.
Он подошел, схватился пятерней за зонт, вырвал его у меня из рук и швырнул прочь. Пока я недоуменно провожал взглядом зонт, упавший в густую траву, мужчина рывком приблизился и схватил меня за ворот куртки двумя руками и хорошенько встряхнул, не прекращая наступать.
— И дальше что? — осклабился я.
От мужика несло недавней выпивкой и потом. Ему было слегка за тридцать, и клеймо неудачника проступало на его лице преждевременными морщинами.
Деятельного мужчину поддержали одобрительными криками приятели, вот только конкретных слов я не разобрал. Вдохнув по-звериному, мужик сплюнул в бок и, толкнув, отшвырнул меня на мокрые плиты, так, что я, не удержав равновесия, таки приземлился на колени и ладони, хорошенько вляпавшись боком в грязь.
— Это не он, — просипел мужик, — этот какой-то дрыщ.
К громиле подскочил тот, что поменьше, и принялся пытаться развернуть его обратно ко мне, крича:
— Да этот, этот, кому говорю! Альбиносов много, что ли?
— Сам с сопляком возись, — уперся громила.
Я не смог сдержать мерзкого хихиканья.
Сел на мокрый асфальт и рассмеялся уже в голос, потирая лоб. Мужики обернулись.
Капли дождя повсюду, словно осколки стекла. Это смертельно. Но эта песня ведь не о смерти, правда?
— Чего ржешь? — осведомился средних размеров смельчак, самый молодой из троицы, тот, что пока молчал.
— Хороший сегодня день, — произнес я, поднимаясь и закатывая рукава. Перекинул потяжелевшие волосы за плечо, размял шею. — Чего вы вообще ко мне докопались, а? Что я вам сделал?
— Да говорю же, личного — ничего, — объяснил самый низкий.
Их подвела невнимательность, а меня — то, что в случае опасности мой мозг командует "наступай!", и никакого тебе "беги". Я мог бы попытаться удрать, но мне даже мысли подобной в голову не пришло. Я не могу контролировать себя в такой ситуации. Почти не могу.
