Едва эта мысль родилась в моей голове, как тысяча доказательств и аргументов, подкрепляющих её, собрались в одно целое, в нечто, стремительно несущееся и растущее, как снежный ком, которое промчалось в моём мозгу и раздавило своей тяжестью всё прочее. «Да, – подумал я, – скорее всего, это безумец с какой-то особенной, вычурной, чересчур витиеватой манией преследования. Он долго преследует свою жертву, и, вероятно, это доставляет ему особенное удовольствие. Он узнаёт про неё мельчайшие подробности, едва заметные штрихи характера, биографии, личности, его взаимоотношений с друзьями и приятелями. Он, будто заправской сыщик, преследует её долго, с уверенностью, что жертва никуда не денется от него, замечает, где она любит проводить своё время с друзьями, где её любимые места, с кем она бывает, обычно, в кампании. А потом, когда настаёт такое время, что очередная жертва может ускользнуть, находит способ, как с ней встретиться, как выйти на контакт. Вот сегодня ему и представился такой случай».
Я стоял и эти мысли проносились в моей голове со скоростью молнии. А старик продолжал сидеть, как будто ничего не произошло. Он смотрел на меня своими маленькими глазками с хитрым прищуром, смотрел так, будто собирался загипнотизировать.
«Влип ты, однако же! – подумал я, чувствуя, что сейчас остолбенею. – В случае чего ты даже не сможешь найти выхода из этой тёмной, мрачной западни!»
Я думал, что старик совсем онемел: так долго продолжалось его молчание, но вдруг его рот открылся, и послышался ненормально спокойный, равнодушный ко всему происходящему голос:
– Я же предупреждал тебя, что ты стоишь на пороге большой тайны. Я понимаю твоё состояние. Находиться в твоём положении немного страшновато, но это пройдёт, вот увидишь.
Сказанное стариком нисколько не успокоило меня. Наоборот, оно лишь подталкивало меня к нервному срыву, который всё более нарастал в моём сознании, подобный снежному кому, неумолимо несущемуся под откос. Я уже плохо понимал, что происходит со мной, вокруг меня, где я, вообще, нахожусь. Меня вдруг охватило страшное, мерзкое удушье, и я почувствовал, что ещё минута промедления, ещё минута задержки в этой комнате, в этом доме, и я задохнусь окончательно. Ноги сами понесли меня куда-то в темноту.
– Я хочу выйти отсюда! – закричал я не своим голосом, то ли желая напугать старика, хозяина дома, то ли ободряя самого себя.
– Постой! Подожди! – услышал я себе вдогонку. Старик заскрипел на стуле, желая встать. – Подожди, куда же ты?!.. Эта тайна касается и твоего отца!..
