После суворовского училища меня без экзаменов приняли в «артягу», куда с гражданки был большой конкурс. Суворовцы и солдаты с частей шли вне этого конкурса, по разнарядке. Так что после окончания суворовского училища я просто «переместился» на дальнейшее обучение в высшее военное училище….
Давно уже закончил я доблестную «кадетку», да и в «артяге» оставалось учиться – всего ничего. Давно уже моя жизнь мало интересовала мать, а меня так же не волновали её проблемы. Письма друг другу мы писали очень редко, я, в основном, просил у неё денег, а она жаловалась мне, что жить стало невыносимо дорого, и, к сожалению, ничем помочь мне не может. Пускать её в свою жизнь глубже у меня никакого желания не было.
Молодость брала своё, и у меня давно уже возникли пристрастия и увлечения, которые требовали немалых средств. Вместе с моим дружком, Гришкой Охромовым, мы предавались веселью и развлечениям, и делали так часто, как только могли. Я уже познал и женщин, и то, что это было дорогим удовольствием. Учёба в училище и будущая военная карьера интересовали меня постольку поскольку. Главным был вопрос, где сегодня бы раздобыть деньжат для ещё одного вечера красивой жизни.
Был у нас с Гришей свой любимый пивбарчик. Пивбарчик так себе, в общем-то, ничего особенного, но там было приятно посидеть, потянуть пива. Барменом здесь был хороший парень, пиво почти не «бодяжил» пиво и не обсчитывал, а так – баловался. Кроме того, здесь была довольно милая обстановка, собиралась всегда неплохая кампания, да и знакомые наши девчонки любили здесь посидеть. Поэтому частенько мы просиживали здесь в кампании весёлых подружек, шутили, курили дорогие сигареты, пили пиво с раками или таранькой, иногда коньяк с шоколадом день напролёт, если случалось «отмазаться» от присутствия в училище.
Деньги в руках у меня таяли, как снег, едва успевали появиться. Они летели, как бумага, уносимая ветром. И если раньше, на начальных курсах, мне что-то удавалось даже подкопить, то теперь я вмиг растрачивал и то немногое, что давало государство в виде мизерной курсантской получки, и то, что удавалось одолжить. Поэтому надо ли говорить, что ближе к выпуску из «артяги» у меня накопился просто фантастический по меркам курсантской жизни долг.
В конце концов, дело дошло до того, что нам с Охромовым перестали занимать в училище все, кто только нас знал, а потому как-то незаметно мы перешли на «подсос» для попоек у некоего Гришиного знакомого «из-за забора», и теперь понятия не имели, как с ним рассчитаться.
