***
− Невозможно. Вы считаете меня волшебником? − Эрик Наварро горько усмехнулся, глядя в окошко палатки. Стены ненадёжного жилища трепетали под порывами холодного ветра, который грозил опрокинуть всё это шаткое сооружение из ткани.
− Господин Наварро, я считаю вас Микеланджело наших дней. Я видел ваши дома на Венере, на Ганимеде, на Зоране!.. − глаза эвийца горели, как два куска янтаря, он не мигая, изучал молодого архитектора, и в чертах его вытянутого лица застыло выражение, какое бывает у человека, говорящего с маленьким непослушным ребёнком − терпеливое и понимающее, но строгое.
− У меня на Земле жена и дочь! Я не смогу... Как я брошу их? − последние слова были сказаны так беспомощно, что собеседник понял готовность мужчины сдаться.
− Вы же понимаете, это исключительно важно! А вы один их лучших в своем деле, да ещё так тщательно изучали нашу архитектуру! Подумайте, сколько пользы вы принесёте Содружеству!..
Мужчина кивнул.
− Как будто у меня есть выбор! Я в сотне парсеков от дома!..
Он вышел наружу, под холодные удары дождя и ветра, вынул сигареты и нервно закурил. За его спиной, как парус, хлопал тент над входом в палатку, и тонкий, невысокий эвиец выглядывал в проём, беспокойно принюхиваясь к запахам гари, земли и камня.
***
Восьмой день шестого летнего месяца, 2248 год.
Здравствуй, мой друг Тьяго! Прости, что так долго обо мне не было никаких вестей! Я развёлся с женой, она не вытерпела, что меня так долго нет на Земле. Моя Люси пошла уже в третий класс, и, наверное, забыла о бестолковом отце, от которого лишь изредка приходили письма. Слышал, Химена снова вышла замуж, очень удачно, и уехала на Альдебаран. Больше ничего о ней не знаю...
Ты спрашиваешь, чем я занимаюсь? У меня сейчас очень много работы. Ты слышал о планете Эвиа в системе Зиран? Наверняка, нет, о ней мало говорили в новостях... Меня вызвали с Земли, и я помчался первым же рейсом на эту крошечную, цветущую планету... Я рисовал себе прекрасные сады, отвесные скалы, моря, витые башни знаменитых Храмов Ланна. Столько раз я рассматривал фотографии, мечтая прикоснуться к величайшим шедеврам древнего зодчества. Ты знаешь, что я изучал архитектуру этой планеты, так странно отличающуюся от нашей. Кажется, лишь гений Гауди смог показать нам малую толику этих творений, он как будто сумел заглянуть в невидимую замочную скважину сквозь пространство и время, подсмотреть и попробовать донести виденное до нас.
Но когда я оказался на Эвиа... Я не верю в Бога, мой друг! Нет, но когда я увидел эту планету... я понял, что Бог есть, и он жесток. Меня привезли в столицу единственного на планете государства, от которой остались одни только развалины. Страшное землетрясение прошло здесь, не оставив камня на камне, как ребёнок, встряхнув одеяло, разрушает домики из кубиков, построенные на нём. Все эти прекрасные здания, которые так восхищали жителей Галактики, лежали в руинах! Меня отвели в какой-то полуподвал и долго-долго показывали фотографии башен, дворцов, храмов... Мне сказали: «Ты должен восстановить хотя бы часть». Я не понимал − разве можно заново создать эти пагоды, эти прихотливо изогнутые формы, переливающиеся всеми цветами радуги? Разве можно повторить сделанное давным-давно гениями великих архитекторов? Но я согласился. Три года ушло на то, чтобы по крупицам собрать планы, чертежи, описания всех самых значительных шедевров архитектуры. Это была адски сложная работа, но я не жалел себя, как не жалели себя те, кто работал рядом со мной. Когда я видел в окно своего домика расписные колонны, полуразбитые, лежащие на земле, обгоревшие остовы великих некогда зданий, я готов был опустить руки. Невозможно, говорил я себе! Но потом вспоминал примеры из истории: ведь всегда люди начинали всё заново. «Ты должен вновь всё воссоздать с основ», − помнишь эту строчку из Киплинга? Да, время лечит. Что-то рушится, появляется новое. Так я успокаивал себя, когда было особенно тяжело.
