И вдруг шекель мне ответил:
— Пожалуйста, не вкладывай меня в банк.
Я растерялся. Когда человек говорит с деньгами — это еще ладно. А вот если деньги с ним говорят — это уже клиника.
— Я ничего не слышал, — попытался я убедить сам себя.
— Так я повторю, — сказал шекель. — Пожалуйста, не вкладывай меня в банк.
— Но почему? — удивился я.
— Разве ты не знаешь, что в банке мы становимся просто цифрами? Это все равно что умереть.
— Но… мне надо вложить тебя в банк! Так принято!
Шекель всхлипнул.
— Я так мало пожил. Так мало видел…
— Прости, — сказал я и сделал шаг к банку.
— Exegi monumentum, — сказал шекель.
Я остановился.
— Чего?
— Это по-латыни, — объяснил шекель. — Означает «так проходит мирская слава».
— Ничего подобного! Это вовсе не это означает!
— Не сердись. Неужели в последние минуты моего бренного существования ты будешь требовать от меня идеального знания языков?
— Я ничего от тебя не требую! — возмутился я. — Я просто хочу вложить тебя в банк.
— И никто не вспомнит обо мне. Никто слезу не пустит… — минорно всхлипнул шекель.
Я сжал его в кулаке и решительно переступил порог банка. Подошел к окошку и сказал служащей:
— Я хочу вложить на свой счет шекель.
— Пожалуйста, — ответила служащая. — Давайте его сюда. — Она взяла в руку молоток.
— Зачем вам молоток? — напрягся я.
— Как зачем? Чтобы оглаушить ваш шекель. А то начнет ныть, канючить, на латыни балякать. А так я его стукну и быстренько сделаю из него цифру.
— Цифру?
— Ну да. Запись в компьютере.
Только тут я услышал со всех сторон удары молотков и высокие вскрики умирающих шекелей. Да это не банк, а бойня какая-то!
— Но это же жестоко! — ужаснулся я.
Служащая посмотрела на меня с подозрением.
— А вам-то что? Вы случайно не из Общества Защиты Денег?
— Нет!
Я развернулся и твердым шагом, не оборачиваясь, покинул банк.
— Спасибо… — тихо сказал шекель.
Так мы с тех пор с ним и живем вдвоем.
Героем нашего рассказа станет скульптор, который задумал создать шедевр. Но своих идей для шедевра у него не было, поэтому он решил немного позаимствовать у предшественников. «Если отколупать по кусочку от нескольких шедевров, то из осколков вполне можно будет составить собственный», — рассудил он.
Первым делом скульптор вытесал из камня женщину. Оглядел ее критическим взглядом и обманывать себя не стал — от шедевра она была еще дальше, чем в свою бытность камнем. Это обстоятельство ни капельки не смутило нашего героя. Он нарек скульптуру Чувихой и принялся вносить в нее элементы заимствованной шедевральности.
