Сита плакала, Сита кричала, умоляла и призывала на голову твари все кары небесные, топала ногой и размахивала руками, била кулачками по чешуйчатой шкуре.
Сторонний наблюдатель в Кельвине снова взял верх, безучастно фиксируя происходящее.
«Он сейчас сожрет вас… обоих. Сожрет и не поморщится», – равнодушно замечал наблюдатель.
«Не поморщится, – вяло спорил Кельвин, – на морде морщин нет».
Дракон не сожрал.
И Сита его уговорила.
Они были оба в шоке – Кельвин и сторонний наблюдатель.
Да что они, сам дракон – по всей видимости – пребывал в близком к подобному состоянию.
Дракон знал короткий путь, прямо к дыре в сером боку колонны. Дракон позволил им залезть на себя. Дракон полетел.
Между тучами сверкнул охряный бок Пирамиды. В сиянии неожиданно яркого солнца, она казалась почти золотой.
«Ну, вы на месте, а дальше...» – подумал сторонний наблюдатель.
Дракон облетал Пирамиду, поднявшись почти вровень с вершиной, на одной из сторон чернел треугольник.
Вход! А ведь, действительно, вход в Пирамиду! В их случае – влет, дракон спикировал к нему.
27.
СИТА
Треугольная дыра продолжалась коридором. Ни тебе дверей, ни силового поля, ни стражей, что заворачивают незваных гостей. Пол слегка опускался, теряясь в темноте.
Зачем она здесь?
Все время, пока уговаривала дракона, летела, Сита действовала, словно, на автомате. Не задумываясь о мотивах и следствиях своих поступков. Спасти Тадао – эта мысль завладела ей полностью, подчинила себе. Спасти… но, для чего? Даже, если спасет, а дальше? А, если во время спасения, погибнет сама? Как же ее желание, ее Майк? И снова, как возле дерева, облик Майка заменило лицо майора. Вопреки обыкновению, Тадао улыбался, ей.
КЕЛЬВИН
Через равные промежутки коридор освещали мерцающие полосы. Для чтения подобного освещения было, конечно, недостаточно, но видеть, куда ставишь ногу, очень даже вполне.
Итак, он в жилище богов… Прости Господи, нет, конечно, нет, Бог – един и он живет отнюдь не на этой проклятой планете.
Он – Кельвин, в Пирамиде, да, в Пирамиде, месте, куда до него, до них не ступала нога человека. Или ступала, но счастливчики упорно хранят молчание. Может потому, что далеко не счастливчики…
О чем он думает? Он, на пороге открытия величайшей тайны… интересно, так себя чувствовали Колумб, перед подплытием к Америке, Уотсон, открывающий двойную спираль ДНК, Монрой, перед прилетом на Элизию? Величайшее открытие вполне может обернуться величайшим разочарованием.
