Крики Тадао – может, это он и есть… знак.
– Я лечу на Элизию!
– Куда?
– Элизию, планету, что исполняет желания.
Крис последнее время, сразу после занятий, сбегал на свои собрания. Такие же студенты, как он. Спорят, собираются изменить мир. К лучшему, чему же еще. Лучшему, по их мнению, чьему же еще.
Не то, чтобы Кельвину особо это нравилось, но во-первых – не употребляет наркотики, не спутался с дурной компанией – уже хорошо, а во-вторых – Крис достаточно взрослый, чтобы… чтобы не брать во внимание мнение отца.
– Ты никуда не полетишь! – это он зря, потом понял, что зря, нужно было сперва согласиться, позже переубедить постепенно, подспудно.
– Полечу! – губы поджимаются, – я, мы так решили.
За поддержкой Кельвин, а тогда его еще не звали Кельвином, обращается к Рее.
– Скажи ты ему.
– Сынок, это опасно…
– Знаю! – совсем большой, двадцать лет уже.
– А ты знаешь, что многие оттуда не возвращаются, или желание сбывается не так, как хотел.
– Ты не понимаешь…
– Я не понимаю! – Кельвин уже не контролировал себя, и не мудрено – единственный сын летит черте куда, да еще рискуя жизнью. – Чего тебе не хватает! Скажи, ну! Какое желание, новый флайер – купил! Поехать попутешествовать – пожалуйста!
– Желание – это не мое, не для меня, для всех…
– Мир во всем мире!
– Так я и знал, что не поймешь! Я все равно поеду!
– На деньги не рассчитывай! И, если поедешь, можешь не возвращаться!
Воспоминания.
Воспоминания.
Отрада и бич человека.
Иногда, лучше бы их не было.
А иногда – все, что есть.
Грудь часто вздымается в такт тяжелому дыханию. Пот покрывает худое тело. За стеной кричит Тадао. За окном – туман. Он – на Элизии.
16.
СИТА
Еще до рассвета она омылась в грязной душевой. Стоя под струями воды, она подняла руки – ладони вместе, пальцы переплетены, большие пальцы касаются склоненного лба – и прочла утренние молитвы.
«Все будет хорошо».
Выйдя из душа, она облачилась в чистое сари, что специально взяла, среди прочих вещей, на эту планету. Гель-краска, также из багажа, окрасила часть волос в алый цвет – цвет, впервые наложенный ее мужем, как связующие супружеские оковы, во время ритуала бракосочетания.
Выйдя на улицу, а туман уже начал бледнеть, она увидела сидящего у порога давешнего калеку – друга портье. Сита подала ему несколько печений из вчерашнего завтрака. Тот удивленно смотрел на девушку заспанными глазами.
Она направила стопы к дереву – возможно, единственному дереву на планете. В местности, откуда она родом, ходило поверье о баньяновом дереве. Бабушка Ситы часто рассказывала его.
