Энтену было двенадцать, когда он получил свой тот самый день, на следующий миг после того, как ему – после стольких лет прошения! – дали привилегию посещать библиотеку. Это оказалось сокрушительным ударом.
Сёстры Звёзд жили в башне, в огромной и массивной, что умела сама отводить от себя посторонние взгляды и сводить с ума. Башня стояла в самом центре Протектората и бросала тень на весь город.
Сёстры хранили свои библиотеки, и склады, и оружие в бесконечных подземных коридорах. Там были комнаты для трав, и комнаты для боёв, и комнаты для сражений… Сёстры были искусными во всех известных языках, в астрономии и в ядах, в танцах и в металлургии, в боевых искусствах и в творчестве, а ещё в тонкостях жизни наёмников. Надземные комнаты были обыкновенными жилищами сестёр, всего три комнаты – места для встречи, - а ещё непроницаемые тюремные камеры оказались здесь, пыточные и небеса обсерватория. И связывались они странной сетью угловатых коридоров и бесконечных лестниц, что, казалось, закручивались одна вокруг другой в этом огромном здании, от глубин и до самого-самого верха. И если кто-то был достаточно глуп, чтобы пойти сюда без особого разрешения, то много дней мог блуждать внутри, так и не сумев сыскать выход.
За долгие годы в башне Энтен наслушался ворчания сестёр в их тренировочных комнатах, а ещё он мог слышать рыдания из тюремных комнат и пыточных камер, и слышал, как сёстры устраивали очередные жаркие дискуссии о звёздах и о том, из чего состоят луковицы Зирина, а иногда даже прислушивался к их спорам относительно смысла той или иной поэмы. И пение сестёр он слышал, и то, как они мололи муку, перебирали травы и точили ножи. Он научился выполнять приказы, очищать уборные, сервировать столы, подавать замечательный обед, и стал почти что мастером изобразительного искусства по части нарезания хлеба. Он изучил требования к каждой чашечке чая и к тонкости подаваемого бутерброда, привык стоять неподвижно в углу комнаты и прислушиваться к тихому разговору, запоминая каждую деталь, но никогда не позволяя говорившим понять, что он и вовсе присутствовал здесь. Сестры довольно часто хвалили его в те времена, пока он был в башне, радовались тому, как он быстро и стремительно писал, насколько был вежлив. Но этого оказалось недостаточно. На самом деле, совершенно. Чем больше он узнавал, тем больше понимал, сколько ускользало. Знания таились в пыльных томах на полках библиотек, и Энтен жаждал заполучить буквально каждую из них. Но ему не было позволено. Он работал. Он делал всё, что мог – и старался не думать о книгах.
