- Ну что же, мой мальчик, пришло время возвращаться в школу. Мы будем ждать тебя, равно как и всегда, во второй половине дня, и мне хочется верить, что хотя бы одного человека ты сегодня заставишь пред собою пресмыкаться. Это отмело бы подозрения большинства Старейшин. Обещай мне, Энтен, что ты будешь стараться. Пожалуйста.
Энтен двинулся к двери, Великий Старейшина скользил за его спиной. Пожилой мужчина вскинул руку, возложил её мальчику на плечо – словно позволяя ему воспарить на мгновение, дать подумать, что он может считать его чем-то лучшим – а потом позволить рухнуть вниз со всей силой притяжения, на которую он только способен, этот мир.
- Я постараюсь, дядя, - промолвил Энтен, выходя за дверь. – Обещаю, я постараюсь.
- Думай о том, что ты делаешь, - шёпотом отозвался Великий Старейшина.
Пять дней спустя, когда Жертвоприношение прошло по городу, рванувшись к проклятому дому, Энтен был дома, страдал от боли в животе и вырывал свой обед. Или сказал так. Остальные Старейшины всю процессию ворчали. Ворчали, когда забирали ребёнка у податливых родителей, ворчали, спеша к платановой роще.
- У мальчишки будут дела, - бормотали они, и каждый точно знал, что это означало.
"О, Энтен, мой мальчик, мой милый мальчик! – думал Герланд, пока они шагали, и беспокойство сковывало его сердце, сжимало и сдавливало со всей силой. – Бедное, глупое дитя, что же ты наделал?!"
Глава 7. В которой волшебное дитя приносит в два раза больше бед
Когда Луне исполнилось пять, пять раз в ней удвоились чары, но оставались в ней, влились в её кости, в мышцы и в кровь. В самом деле, каждую клеточку её наполнила сила. Инертная, неиспользованная, но всё же невероятно могучая.
- Так больше не может продолжаться, - вздыхал Глерк, - чем больше в ней копится магии, тем больше выльется потом! – он корчил девочке рожи, вопреки своим словам, и Луна хохотала, словно сумасшедшая. – О, помяни мои слова! – он тщетно пытался быть серьёзным.
- О, ты не знаешь, - покачала головой Ксан. – Может быть, она никогда не вырвется на свободу, и плохо никогда не станет.
Вопреки её неустанной работе по поиску дома брошенным детям, Ксан испытывала глубокое отвращение к сложным вещам. И к печальным вещам. И к неприятным вещам. Она пыталась о подобном не думать, если, конечно, не могла это остановить. Она сидела с девочкой, пускала милые пузыри, красные и зелёные, творила волшебство, и цвета крутились на их поверхности. Девочка ловила их, каждый пузырёк рано или поздно касался её пальцев и рассыпался цветочными лепестками, или бабочками, или листьями деревьев. Она даже сотворила особенно большой пузырь, в котором крутились травинки.
