А потом — Кузнецов ещё два раза прокручивает…
Над женщиной встанет крыша,
А над мужчиной — звезда.
Ошеломляет контраст между тривиальным, само собой разумеющимся содержанием — и издевательской формой, в которую это содержание облечено. Две начальных строки — девичий альбом, две следующих — и того пуще — адская шарманка, танго, рэгтайм, данс-макабр. Первая и третья строки — вообще не рифмуются, вторая и четвёртая — рифмуются глумливой рифмой «скала-звезда». Плюс дичайший залихватский логаэд в последней строке строфы («маэстро, урежьте марш!»). А смысл строфы — красив и романтичен: «над мужчиной встанет звезда». Да, встанет. Участь мужиков — отправляться в дорогу «за звездой кочевой» — из века в век. Участь женщин — ждать их под крышей…
Ворон взлетит над прахом,
А над чужбиной — дым.
И вырвет дубы с корнями
Над именем бедным моим.
«Вырвет дубы с корнями» — не ворон и не дым, как кажется (после слова «дым» стоит точка). «Вырвет» — неопределённо-личный глагол. Само собой «вырвет дубы». Силой обстоятельств.
Всем есть место в этом мировом круговороте, в этой нескончаемой петле Мёбиуса: и женщине, и мужчине, и ворону — нет места только поэту, лишь его бедному праху и имени.
…О том же самом писал и Бродский, но как же бледны, узки, невыразительны его строки — в сравнении с орлиной речью Кузнецова! Они глядятся как картонные декорации.
Теперь меня там нет. Означенной пропаже
дивятся, может быть, лишь вазы в Эрмитаже.
Отсутствие моей большой дыры в пейзаже
не сделало; пустяк: дыра — но небольшая.
Её затянут мох или пучки лишая,
гармонии тонов и проч. не нарушая.
(«Пятая годовщина»).
Бродскому вяжут язык «культура» и «политика». Кузнецову — не до «культуры» и не до «политики»; он пишет о Мироздании. Вот уж воистину, Бродский поэт вторичный, а Кузнецов — первичный…
Повторюсь: какие могут быть мемуары там, где «вырвет дубы с корнями над именем бедным моим»? О Бродском можно писать мемуары. О Кузнецове их писать невозможно. Над бездной мемуары не пишутся…
III
А предсказал Юрий Кузнецов многое — пророк ведь.
Он предсказал даже Путина — причём в 1985-м году. Не верите? Перечитайте стихотворение «Воля».
Интуиция, не подведшая меня в случае с Высоцким, подсказывает, что и обо мне Кузнецов высказался — в одном из своих поздних стихотворений. Разумеется, я в этом стихотворении — отрицательный персонаж. Ну не совсем отрицательный, но комический, во всяком случае.
Какое это стихотворение — не скажу. Сами догадаетесь…
