Насытив своё неуёмное любопытство, излазив град и его окрестности вдоль и поперёк, Торгрим сплыл вниз по Мутной плескать дальше вёслами Нево-озеро и Янтарное море. Новеградцы потолковали о нём ещё малое время и забыли. Только Буривоев старшак Гостомысл хмуро обронил отцу:
— Не похож он на гостя. На проведчика смахивает.
На что старый Буривой досадливо отмахнулся:
— Много ты видал проведчиков тех-то? В цацки свои с Мстивоем всё играете. Смотрю, смотрю, да распущу дружину вашу бездельную. Пусть идут землю орать, захребетники. Того сообразить не можете, что гостю торговому пути наперёд знать надобно...
И те слова краткие вскоре забылись. Всё пошло-покатилось своим чередом. Только Гостомысл перестал надоедать старейшине просьбами о пополнении дружины. Буривой же, пообещав распустить её, позабыл об угрозе. Наверное, от нежелания на старости лет менять установленное задолго до него. Самому ему дружина уже давно была не нужна. Граду ничто не угрожало, а ездить по соседям в сопровождении воев, не столько для опаски, сколько чести ради, он отказался много лет назад. Те и без того почитали новеградцев и прислушивались к слову их старейшины-князя. Повелось так ещё со времён Славена-старого, милостью Стрибога[18] и дальше так будет.
Забыл Буривой завет Славена, передававшийся от отца к сыну, от старейшины к старейшине: роду иметь надёжную дружину, дабы могла она в чёрный час защитить род. Дружбу крепить с соседями не только хозяйской помочью, но и воинской. Нет ничего надёжнее плеча друга в битве.
Далеко в будущее заглядывал Славен. Потомки оказались близорукими...
На третью весну, когда уже и память о нём выветрилась, как очажный дым из давно нетопленной избы, в Новеграде снова появился Торгрим. Вновь две его большие ладьи полнились людьми, вновь он первым делом отправился к старейшинам с дарами, а его ватажники-гости остаток дня перетаскивали товары на берег, обещая нетерпеливым новеградцам скорую и богатую мену. Несмотря на гостеприимные приглашения, коротать ночь они предпочли на ладьях...
Предрассветную мглу прорезали гневные крики градских дружинников. Захваченные врасплох, они и оружие не могли быстро сыскать впотьмах. Не зря две весны назад Торгрим насыщал и всё не мог насытить своего любопытства.
Новеград проспал себя. С частокола громко и победно звучал чужой рог. По Мутной торопились ладьи — ярл Торир с большой дружиной викингов шёл покорять словен и их соседей.
