Ярлы молча подчинились.
— Продолжай, ярл Гуннар, мы слушаем тебя...
Гуннара больно кольнуло это обращение: ярл. Давно уже его называли только конунгом, он даже в мыслях привык к этому титулу и считал себя конунгом и только конунгом. И вот дождался — его назвали ярлом. И где? На тинге, на который он возлагал столько надежд. И этот одобрительный шум в ответ на слова мальчишки Торгрима. Даже люди из его собственной дружины улыбались.
Гуннара охватил гнев.
— Вы не хотите слушать моих разумных доводов. Вы кичитесь походами. Да, наши люди — отважные воины. Но ещё раз говорю: вы слепы, вы не видите, как меняется мир вокруг вас. В Британии мелкие королевства сливаются в одно государство. Если вы сунетесь туда, ваши разрозненные дружины захлебнутся собственной кровью. А франти? Можете ли вы тягаться с ними? Торир сравнил ваши дружины с кулаком. Нет, это они — саксы, франги — стали единым кулаком. Мы же — пальцы, и пальцы неразумные, один не знает, что делает другой. Вы спохватитесь, люди долин, но будет поздно. Вы вспомните мой призыв объединиться, когда враги ворвутся в ваши жилища.
Он резким движением поднял лежавший у подножия Одина меч, пристегнул к поясу. С гордо поднятой головой сошёл со скалы законов и стал впереди дружины. Народ ещё не сказал своего слова, но Гуннар знал: ещё одна его попытка обернулась неудачей. Пусть так. Но с Ториром и Торгримом он справится.
Вышвырнуть их из страны долин, изгнать навеки — на это его влияния хватит.
Всё так же слепо смотрел на людей со скалы Один. Всё так же блестел кровью его жёсткий рот.
Время Гуннара ещё не пришло. Оно придёт, правда, не скоро, и будет это время другого конунга. Объединит страну долин и фиордов через десятилетия Харальд Прекрасноволосый[3].
Тинг приговорил: ярл Торир за преднамеренное убийство ярла Херда должен уйти в изгнание.
Он подчинился.
Прорицательница ошиблась. Вместо судьбы славной Торира ждали долгие дороги, изменчивое счастье скитальца.
БОДРИЧИ[4]: НАЧАЛО IX ВЕКА
Будущее благополучие создаётся вчерашним днём. День сегодняшний может его лишь упрочить и приблизить. Грядущий день проспишь — сам обеднеешь, а внуков с сумой по миру пустишь.
Конунг данов Готфрид непререкаемо верил в истинность этого утверждения.
— Плевать мне на северных соседей! — кричал он в раздражении герцогу Кнуту. — Что ты тычешь мне в нос этими бродячими шайками разбойников-викингов[5]? Я доверил тебе побережье, защищай его. Участились нападения? Сам виноват, значит, ни одному ярлу не пустил кровь по-настоящему. Они наглеют, а ты всего лишь держишь оборону. Потому и бьют тебя...
