— Да, — сказал князь и нахмурился. — Я весьма опасаюсь, что мой бедный племянник влез в какую-то передрягу и не хочет, чтобы о ней кто-нибудь узнал.
— Стало быть, вы не считаете, что он — жертва чьей-то грязной игры?
— Нет, не считаю.
— По какой причине, осмелюсь спросить?
— Мистер Рэксоул, мы говорим доверительно, не так ли? Несколько лет назад мой глупый племянник попал в историю — в историю со «звездой» берлинской сцены. По всему, что я о ней слышал, эта леди — весьма яркий образец своего пола и своего крута, а в таких делах, где замешан правящий князь, следует избегать любого скандала. Я думал, что вся эта история со «звездой» сцены благополучно завершилась, поскольку вскоре должны публично объявить о помолвке моего племянника с принцессой Анной Экштайн-Шварцбургской. Но вчера я случайно увидел эту леди здесь. Такое совпадение — ее присутствие и исчезновение моего племянника — слишком подозрительно, чтобы быть случайным.
— Но как эта мысль согласуется с убийством Реджинальда Диммока?
— Никак не согласуется. Я предполагаю, что убийство бедного Диммока и исчезновение моего племянника совершенно между собой не связаны — за исключением, разумеется, возможности, что берлинская актриса играет на руку убийцам. Но я так не думаю.
— Что вы собираетесь делать этой ночью?
— Я собираюсь войти в дом, где прошлой ночью была мисс Рэксоул, и отыскать там какие-нибудь улики.
— Я согласен, — сказал Рэксоул. — Присоединяюсь. Однако позвольте сказать вам, князь, и прошу извинить меня за резкую прямоту, но ваши предположения неверны. Я готов держать пари на сто тысяч долларов, что князь Эуген похищен.
— Какие у вас основания для такой уверенности?
— Ах, — сказал Рэксоул, — это длинная история. Позвольте мне лучше начать с вопросов. Знаете ли вы, что ваш племянник, князь Эуген, задолжал миллион?
— Миллион? — воскликнул в изумлении князь Эриберт. — Но это невозможно!
— Тем не менее он задолжал, — холодно сказал Рэксоул. Затем он рассказал князю все, что узнал от мистера Самсона Леви.
— Что вы на это скажете? — спросил он, закончив свой рассказ. Князь Эриберт не ответил.
— Что вы на это скажете? — настаивал Рэксоул.
— Только то, что Эуген погублен, даже если он жив.
— Ничуть, — бодро отозвался Рэксоул. — Ничуть. Это мы еще посмотрим. Есть одна важная вещь, которую я хочу сейчас у вас узнать: претендовал ли кто-либо прежде на руку принцессы Анны?
— Да. В прошлом году король Боснии просил ее руки, но его предложение было отклонено.
