— И из-за этого ты собрался уезжать? — сказал Хэррен, видя, что Энникстер стоит со шляпой в руке, — только потому, что…
— Вот именно, из-за этого! — вскричал Энникстер. — Лишней минуты здесь не задержусь.
Он быстро натянул на себя жилетку и пиджак, судорожно застегивая пуговицы.
— Почти не сомневаюсь, что, проехавшись по такой погоде, я опять заболею. Но ночевать здесь ни за что не останусь. Шутить — шути, да знай меру! Гадость какая! Ну ничего. Я тоже иногда умею пошутить. Вы от меня ни гроша не получите! Занимайтесь своими нечистоплотными делишками, раздавайте взятки кому хотите. Я вам не товарищ! Я к этому никакого отношения иметь не желаю! Это безобразная, нелепая затея, и я мараться не желаю, так что на меня не рассчитывайте, а сами вы еще все в тюрьму угодите.
— Да ты что, Жеребец, белены объелся? — вскричал Хэррен. — Не знаю, кто уж там налил этой дряни тебе в постель, но я не отпущу тебя домой в такой дождь!
— Я-то знаю, кто налил! — кричал Энникстер, потрясая кулаками. — И нечего меня Жеребцом называть и вообще отстаньте от меня! Я еду домой. Немедленно! Очень сожалею, что приехал, что дал себя втянуть в неприглядную, непристойную авантюру, которую вы затеяли здесь сегодня. Я и десяти центов в это дело не вложу, ни единого цента.
Он протопал к двери на веранду, оставаясь глухим ко всем доводам. Хэррен и Пресли шли за ним, уговаривая не ездить домой в такой час и в такую гадкую погоду, но он был непреклонен. Быстро прошел в сарай, где оставил лошадь и коляску, шлепая прямо по лужам и делая все возможное, чтобы промокнуть насквозь, сердито отмахиваясь от Пресли и Хэррена, которые пытались помочь ему запрячь лошадь.
— Брось ты строить из себя дурака! — увещевал Энникстера Пресли, когда тот вывел лошадь из стойла. — Ведешь себя как десятилетний мальчишка. Если болвану Остерману хочется идиотские шутки шутить, то тебе-то зачем ему подыгрывать?
— Он мерзавец! — кричал Энникстер. — Ты ничего не понимаешь, Пресли! Это у нас в крови — отвращение ко всему липкому и скользкому. Это… это… это наследственное. Как бы тебе понравилось, если бы, ложась в постель в два часа утра, ты влез ногами в эдакую дрянь? Тогда б тебе смешно не было. И ты попомни мои слова, уважаемый Хэррен Деррик, — продолжал он, садясь в коляску и тыча кнутом в сторону Хэррена, — дело, которое мы обсуждали… я лично в нем не участвую… Уж больно оно сомнительное! Не для порядочных людей!
Он стеганул лошадь кнутом вдоль спины и выехал из сарая на проливной дождь. Через несколько секунд стук колес его коляски слился с глухим шумом нестихавшего ливня.
