— Приятно слушать разумные речи, — сказал Остерман. — Я знал, что ты согласишься со мной, как только уловишь мою мысль.
— Твою мысль, тоже мне! — закричал Энникстер. — Чтоб ты знал, эта мысль сидит у меня в голове уже три года с лишним.
— Да, а насчет Дисброу, — поспешил вмешаться Хэррен, чтобы не дать разгореться новому спору. — Зачем он нам?
— Дисброу — политическая величина в Денвере, Пуэбло и Мохаве, — ответил Остерман, — а Мохавская железная дорога, как тебе известно, обходит нашу долину стороной. Их конечная станция значительно южнее, и правлению этой дороги нет никакого дела до тарифов в долине Сан-Хоакин. Им в высшей степени наплевать, будет ли комиссия благосклонна к железной дороге или нет, потому что постановления этой комиссии их не касаются. Но в южной части штата им приходится делить клиентуру с ТиЮЗжд, и они имеют на эту дорогу довольно большое влияние. План мой таков: устроить через Дисброу, чтобы Мохавская железная дорога рекомендовала в члены комиссии человека, который устраивал бы нас, и добивалась бы, чтобы ТиЮЗжд утвердила его как своего представителя.
— Кого, например?
— Хотя бы Даррела из Лос-Анджелеса, — помнишь его?
— Даррел с Дисброу, кажется, не такие уж большие друзья, — сказал Энникстер. — С какой стати Дисброу станет за него хлопотать?
— Правильно! — воскликнул Остерман. — Но мы должны сделать так, чтобы Дисброу что-то с этого имел. Мы обращаемся к нему с такими словами: «Мистер Дисброу, политика Мохавской железной дороги в ваших руках и ваше слово для правления — закон. Нам хотелось бы, чтобы вы провели нашего кандидата в члены Железнодорожной комиссии от третьего участка. Сколько вы за это возьмете?» Я знаю, что Дисброу можно купить. Вот вам, пожалуйста, один член комиссии. И больше нам тут беспокоиться не о чем. Первого участка мы вообще не будем касаться. Пусть люди, направляющие политику ТиЮЗжд, намечают кого хотят. А мы тем временем все свои усилия сосредоточим на втором участке, чтобы выставить от него своего человека. Вот где придется попыхтеть.
— Теперь я прекрасно вижу, что вы затеяли, мистер Остерман, — проговорил Магнус. — Но не обольщайтесь, сударь, насчет моего отношения к этому делу. Можете считать, что я в долю не иду.
— А если мы вдруг победим, — запальчиво сказал Энникстер, уже почувствовавший себя полноправным участником этого начинания. — Допустим, мы их одолеем и добьемся низкого тарифа на перевозку зерна. Что вы тогда запоете? Небось не откажетесь им пользоваться? Что же это получается: рисковать вы не хотите, денег тратить тоже не намерены, ну а выгоду получать — вы тут как тут? Помочь нам провернуть это дело вы не можете — ручки боитесь замарать, а как барыши делить, тут, понятно, разбираться не приходится.
