— Так-то оно так, — возразил Энникстер, не желая сдаваться. — С одной стороны, земля как будто и отдохнула, с другой — пожалуй, и нет.
Не имея охоты вступать в спор, Пресли промолчал и собрался двинуться дальше.
— Если не возражаешь, я оставлю здесь ненадолго велосипед, — сказал он. — Хочу побывать у источника, а дорога туда очень уж ухабистая.
— Заходи пообедать на обратном пути, — сказал Энникстер. — У нас как раз сегодня жаркое. Один мой работник на прошлой неделе подстрелил в горах оленя. Правда, сейчас не охотничий сезон, ну да ладно. Я же мяса не могу есть. У меня живот сегодня даже прованского масла не приемлет. Возвращайся к шести.
— Спасибо, может, и зайду, — сказал Пресли, собираясь уходить. — Надо же, — прибавил он, — я смотрю, амбар у тебя почти готов.
— А ты думал, — ответил Энникстер. — Недельки через две все будет закончено.
— Большой получился! — проговорил Пресли, заглянув за угол дома, туда, где высилось внушительное строение.
— Пожалуй, прежде чем водворять туда скотину, придется устроить там танцы, — сказал Энникстер. — Таков уж в наших краях обычай.
Пресли пошел своей дорогой, но когда он был уже у ворот, Энникстер с полным чернослива ртом окликнул его:
— Послушай, взгляни на овец, когда будешь подниматься на холмы. Они пасутся влево от дороги, примерно в полумиле отсюда. Ты такой большой отары, пожалуй, в жизни не видел. Можешь стишки о них сочинить: овечка — далечко, овцы в полях — свет в небесах. Что-нибудь в таком роде?
По мере того как Пресли подвигался вперед, теперь уже пешком, по ту сторону Бродерсонова ручья снова открылись широкие просторы бурой земли, покрытой щетинкой стерни, точно такой, как и на ранчо Деррика. Если смотреть на восток, — гладкая, унылая равнина в знойном мареве казалась беспредельной; подобно гигантскому свитку, она развертывалась вплоть до чуть мреющего вдали горизонта, и только разбросанные там и сям вечнозеленые дубы нарушали это унылое однообразие. Однако, если посмотреть через дорогу на запад, открывался совсем другой вид — поверхность земли теряла свою гладкость, она поднималась взгорьями к вершине самого высокого холма, где в гуще грушевых деревьев отчетливо виднелось здание старой миссии.
Сразу за миссией дорога круто сворачивала на восток, в сторону цветочного хозяйства. Но Пресли оставил дорогу и пошел прямо полем. Время близилось к трем. Огромный огненный диск солнца еще высоко стоял в небе, и ковылять по комковатой пашне было делом нелегким. Равнина стала холмистой, Пресли оказался у пологого взгорья и, поднявшись на горку повыше, увидел овец.
