Среди ночи меня разбудил шум, словно где-то неподалёку разбилось стекло. Протерев глаза и коснувшись ладонью соседней подушки, я поняла, что Джейсона рядом не было. А скорее всего, он и вовсе не ложился. Меня бы не беспокоила эта мысль, если бы тогда вечером я не поставила мужа в неловкое положение, выведя его на чистую воду. И после того, как мы вернулись домой, он не сказал ни слова. Я ушла спать, а Джейсон заперся в своём кабинете, и я заснула, не дождавшись его. Мне стало гораздо легче, стоило только признаться, что я знала о его разговоре с Мэгги, и словно тяжёлый груз был сброшен с души.
Но Джейсон был непредсказуем, и эта мысль мигом согнала мой сон.
Я взяла брошенные на крышку старинного сундука белые чулки, наскоро натянула их и накинула на плечи халат. В коридоре горели несколько ламп, и я так торопилась в рабочий кабинет Джейсона, что не заметила невысокую фигуру, направляющуюся туда же, но со стороны лестницы. Я почти врезалась в чьё-то плечо, а, подняв глаза, увидела Эдварда. С тем же выражением удивления на лице, что и у меня, он сам открыл дверь кабинета и вошёл в комнату первым.
Окно было распахнуто, и сильный ночной ветер толкал одну из портьер; на красивом, узорчатом ковре были разбросаны бумаги, а кое-где даже разлиты чернила. Рядом с письменным столом, под одной из опрокинутых книжных полок, я увидела осколки графина. Мой муж полулежал в кресле, спиной к нам; я заметила только его лежавшую на подлокотнике руку. Длинные пальцы нервно постукивали по мягкой обивке.
Видимо, я впала в некий ступор, и Эдвард отреагировал гораздо быстрее и спокойнее: он просто прошёл через комнату, не беспокоясь о том, куда наступал, закрыл окно и подошёл к креслу.
— Он в порядке, просто пьян, — сказал Эдвард, присмотревшись к брату.
Попытка привести Джейсона в чувства ни к чему не привела. Когда я оказалась рядом с деверем, супруг просто лениво шевелил пальцами и иногда поворачивал голову. Его глаза были закрыты, чёрные волосы лежали в полном беспорядке, и от него пахло виски. Когда совершенно неожиданно Эдвард размахнулся и ударил Джейсона по лицу, я вскрикнула, а муж дёрнулся и открыл глаза. Пощёчина была такой сильной, что звук удара несколько секунд стоял у меня в ушах.
— Зачем вы это сделали? — спросила я.
— Во-первых, братец это заслужил. Во-вторых, никто ещё не бил его настолько сильно, поверьте мне, — голос Эдварда звучал глухо и почти безэмоционально. — К тому же, учинив погром, он разбудил Элизабет и близнецов. А он и сам прекрасно знает, как тяжело будет уложить их снова.
