— Мне очень жаль, что ты это услышала, — произнёс он расстроенным голосом. — Он просто пьян. На самом деле, женщин он уважает гораздо сильнее. Ты отлично поставила его на место, хотя это и не останется незамеченным.
Я продолжала молчать и смотреть в тёмные окна соседних домов.
— Кейт, пожалуйста. Не стой так и не игнорируй меня. — Когда я обернулась, он запустил руку в свои волосы. — Мы с тобой оба знаем, что твоё упрямство нам не поможет. Не будь такой холодной, ты же любишь меня…
— Если ты помнишь, ты сам просил меня сказать это.
— А разве это что-то меняет?
Его внезапный эгоизм, излившийся в бесполезном разговоре с профессором-грубияном, а после отразившийся на мне, взбесил меня, и я хотела уйти, но Джейсон взял мою руку в свою и настойчиво сжал запястье.
— Кейтлин, перестань! Ты моя жена всё-таки, верно? В твои обязанности входит слушаться меня. И я просил верить мне!
— А я просила не врать мне! — прошипела я со злостью. — Неужели ты не понимаешь, что делаешь?
— Я знаю лишь то, что ты снова ведёшь себя, как ребёнок! — рявкнул он. — Этот разговор ни к чему не приведёт, потому что ты меня не слышишь. Всё было так хорошо, зачем ты ворошишь моё мерзкое прошлое, от которого я пытаюсь нас оградить?
— А почему? — спросила я мягче.
Он испытующе посмотрел на меня и отпустил мою руку. Его глаза закрылись, губы скривились, будто он страдал от боли. Когда я коснулась ладонью его щеки, он поцеловал мои пальцы, взглянул на меня, наконец, и сказал:
— Будто ты и сама не знаешь причину.
Таков был его ответ, и тогда этого было достаточно. Но не мне, я ждала большего. Я через силу улыбнулась, чувствуя горечь во рту, и дрожащим голосом произнесла:
— Я больше не стану вытягивать из тебя ответы. Вижу, что так я заставляю тебя страдать, хотя и не знаю, почему. Прости, что вынудила тебя жениться на мне…
— Кейтлин, прекрати… — он попытался возразить, но я продолжила:
— И, возможно, надо было позволить тебе и мистеру Браму вернуть Коллет. Она-то наверняка является образцом прекрасной жены. Да, она бы слушалась тебя и не пыталась выяснить, почему ты так боишься Мэгги Уолш и своего прошлого. Кстати, я слышала ваш разговор тогда, в опере. Да, я видела её и тебя тогда… Но ничего. Ничего, что ты обманул меня и ничего не сказал. Ты оказался терпеливей, чем я.
Его растерянность и бледность, и пристальный взгляд серых глаз, от которого мне хотелось плакать, говорили о том, что мне удалось задеть его. Но я не ощущала себя победителем. У упрямства был приторно-горький привкус, и я чувствовала себя хуже, чем раньше. Я кивнула Джейсону на прощанье и, одёрнув портьеру, вошла в комнату.
