— Одно связано с выгодой,— ответил Линь Хуэй,— а другое — с естественными узами. То, что связано с выгодой, в беде и в несчастье бросают. А то, что связано с естественными узами, в беде и в несчастье уносят с собой. Ибо слишком уж разнится то, что бросают, и то, что уносят.
***
Ян-цзы, приехав в Сун, заночевал на постоялом дворе. У хозяина были две наложницы: одна — красивая, другая—уродливая. Уродливую хозяин ценил, а красавицей — пренебрегал. Ян-цзы спросил его о причине, и тот ответил так:
— Красавица сама собой любуется — и я не вижу, в чем ее красота. Уродина сама собой гнушается — и я не вижу, в чем ее уродство.
— Запомните это, ученики,— сказал Ян-цзы.— Совершая добрые поступки, избегайте самолюбования — и вас полюбят всюду, куда ни придете.
***
ИЗ ГЛАВЫ XXI
Чжуан-цзы встретился с луским царем Ай-гуном, и тот сказал ему:
— В Лу много конфуцианцев, а вот ваших последователей мало.
— В Лу мало конфуцианцев,— сказал Чжуан-цзы.
— Да здесь полно людей в конфуцианских одеяниях,— возразил Ай-гун.— Как же можно говорить, что их мало?
— Слыхал я,— сказал Чжуан-цзы,— что конфуцианцы носят круглые шапки,— в знак того, что познали небесное время, и квадратную обувь — в знак того, что им ведома форма земли. А на поясе носят нефритовые подпески на пестрых шнурках — в знак того, что скоры в принятии важных решений. Однако достойные мужи, сведущие в учении, навряд ли ходят в таких одеяниях, а те, что носят эти одеяния, навряд ли сведущи в учении. Вы, государь, конечно, с этим не согласны. Так почему бы вам не объявить по всему царству: те, кто, не зная учения, ходят в таких одеяниях,— караются смертью.
И вот Ай-гун повелел, чтобы этот указ оглашали в течение пяти дней,— и в луском царстве не стало таких, кто бы осмелился ходить в конфуцианском платье. И лишь один- единственный муж в конфуцианском одеянии предстал пред царскими вратами. Царь тут же повелел позвать его к себе и стал расспрашивать о государственных делах. И тот оказался просто неистощим на всевозможные повороты и изгибы мысли.
И Чжуан-цзы сказал:
— На все-то царство только и нашелся один конфуцианец. Разве это много!
***
Ле Юйкоу в присутствии Бохунь Чжэня стрелял из лука: поставив на локоть чашу с водой, натягивал тетиву до отказа, пустив стрелу, посылал вдогонку другую — и чаша оставалась неподвижной, а сам стрелок казался истуканом.
— Это всего лишь мастерство при стрельбе,— сказал Бохунь Чжэнь,— а не мастерство без стрельбы. А ну, взойдемка с тобой на высокую гору да встанем на обрывистый утес, что рядом с пропастью в сто жэней глубиной,— сумеешь ли ты стрелять оттуда?
