К осени Настя по настоянию мужа уволилась с работы, и вся семья перебралась в зерносовхоз, где Ивану Михайловичу по такому случаю выделили вторую комнату в коммунальной квартире, где он жил до этого. Комнаты находились по разные стороны длинного, во весь этаж, коридора в двухэтажном кирпичном доме.
Девочки пошли в новую школу. В первую же неделю у Нины случился инцидент. На уроке математики к доске вызвали Радика Султанова, рыжего мальчишку с хитрой рожицей, похожего на лисёнка. Он долго пыхтел у доски, перемазался мелом, но так и не решил задачу.
– Садись, Султанов, за старания ставлю тройку, – сказала учительница, – кто-нибудь смог решить?
Нина подняла руку.
– Новенькая? – учительница глянула на неё поверх очков. – Ну, давай к доске, посмотрим, посмотрим…
Нина уверенно решила задачу.
– Молодец! Садись, пять! – улыбнулась математичка.
Возвращаясь на место, Нина споткнулась о подножку Султанова, чуть не упала, и услышала громкое шипение в спину: «У-у, детдомовка!», развернувшись, дала обидчику оплеуху. Трудно было задеть её больнее, чем этим словом.
– А ну, прекратите! Дневники на стол оба! – раздался грозный окрик математички.
После уроков Нина вылетела из класса первой и спряталась за кустами возле школьной ограды. Подкараулив Султанова, обрушила на его голову портфель:
– Я тебе покажу детдомовку!
Завязалась потасовка. Нина молотила кулаками куда попало, получая ответные тумаки. На шум прибежали учителя.
На следующий день оба стояли в кабинете директора, Радик с подбитым глазом, Нина с распухшим носом, и угрюмо молчали. Зато возмущенно тараторила мама Радика.
– Безобразие! Набрали в школу каких-то хулиганок из детского дома! Нормальных детей страшно в класс отпускать! Отчислите её немедленно! Я буду жаловаться!
– Ну, во-первых, никакая Нина не хулиганка и не детдомовка, живёт в семье с мамой и папой. А во-вторых, гражданочка, объясните сыну, что не пристало мальчику обижать девочку, тем более, стыдно драться с ней, – Чернышов говорил спокойно и твёрдо, – а если он ещё раз обидит мою дочь, я сам ему уши надеру.
После этого инцидента Нину с Лизой никто из мальчишек в школе не обижал. А Нина, получив неожиданно такую убедительную защиту в лице отчима, примирилась с его существованием. В глубине души она по-прежнему ревновала мать к нему, но дерзить, плакать и убегать из дома перестала. В семье воцарился хрупкий мир или, точнее, перемирие.
Настя опять, как в свои самые счастливые годы замужества, вела домашнее хозяйство, занималась дочками, домом, с удовольствием обшивала свою семью, ждала мужа с работы. Но она постоянно испытывала странное чувство, словно бы она артистка, играющая на сцене для зрителей роль счастливой жены. Спектакль рано или поздно закончится, и ей придётся снять костюм, смыть грим и возвращаться в свою собственную жизнь.
