Как-то ранним декабрьским вечером её позвали в кабинет заведующего. Сергей Степанович был не один, у стола сидел пожилой мужчина в пропахшей бензином телогрейке.
– Настя, я знаю, что ты очень хочешь побывать в своей деревне, повидаться с роднёй. Тут вот машина пришла из Вятки, рано утром обратно отправится. Шофер согласился сделать небольшой крюк, завести тебя в Суны, а там уж недалеко, доберешься. Поедешь?
– А можно?
– Дам тебе неделю отпуска, заслужила. Хватит тебе недели-то?
– Хватит, хватит! Хоть бы одним глазочком на родню посмотреть!
– А обратно-то вернёшься? Не останешься в своей деревне?
– Куда ж я от детей? Вернусь, обязательно вернусь!
– Ну, решено. Собирайся. Да оденься потеплее, а то фасонить больно любишь. Попроси у Петровны пуховый платок и пимы, с зимой шутки плохи! За Вениамином старшие девочки присмотрят, ну и мы рядом, если что.
Рано утром, едва начало светать, поцеловав спящего сынишку, закутанная в тёплую шаль Петровны Настя забралась в кабину грузовика, и машина, фырча и чихая, выехала со двора детского дома.
Шофер оказался молчаливым, сказал только, что зовут его Иван Иванычем. Настя с уважением поглядывала на сурового спутника: надо же, с такой махиной шутя управляется! Это сколько же знать надо, чтобы она тебя слушалась! Белое полотно дороги послушно ложилось под колёса. Желтый свет фар выхватывал тёмные силуэты деревьев на обочине. Заяц метнулся из кустов через дорогу перед самым капотом. Шофер чертыхнулся, проворчал: «Плохая примета!».
Под мерное гудение мотора, пригревшись, Настя сама не заметила, как уснула. Сказалась бессонная ночь накануне, от волнения перед предстоящим путешествием Настя не сомкнула глаз.
Разбудил её толчок на ухабе. Открыла глаза и тут же снова зажмурилась: вокруг, сколько хватало взгляда, искрился на солнце чистый снег, перерезанный тёмной полосой дороги. Машина резво бежала по укатанной колее.
– Проснулась? Вот и ладно. Может, песню какую знаешь? Спой, всё веселее ехать будет.
Прокашлявшись, Настя несмело завела свою любимую:
– То-о не ве-ететер ве-етку клонит,
Не-е дубра-авушка-а-а шумит,
То моё-о, моё сердечко сто-онет,
Ка-ак оси-ины ли-ист дрожит.
Иван Иваныч подхватил песню, и голос Насти зазвучал уверенней, наполняя пространство. Следом завели дуэтом «Степь да степь кругом».
– Что-то все песни у тебя печальные.
– Какая жизнь, такие и песни.
– Ты это брось, совсем тоску нагнала. Знаешь чего повеселее? Чай, к родне в гости едешь.
