– Я не поверю, что его больше нет, пока не увижу, – твердила она.
Её требование выполнили. Увидев разбитое о камни лицо Николая, Лиля закричала. В ушах у неё зазвенело, всё вокруг завертелось, земля уплыла из-под ног.
Она чувствовала, что летит по какому-то тоннелю, мягко обнимающему её со всех сторон. Тоннель закручивался спиралью, и она летела всё быстрее и быстрее под невероятно красивую торжественную музыку. Казалось, целый оркестр звучит в ней самой. Постепенно полёт замедлился, и она уперлась в невидимую преграду. Что там дальше – рассмотреть не могла, всё заполнял свет. Услышала в своём сознании голос: «Тебе пока сюда рано, возвращайся». И она полетела вниз, сначала потихоньку, потом всё быстрее и быстрее, и вновь неслась с бешенной скоростью сквозь потоки музыки. Музыка звучала всё тише, полёт замедлялся. Лиля смогла рассмотреть белый плафон, вращающийся над ней. Плафон остановился, она увидела потолок, окрашенные зелёной краской стены, железный столик с какими-то инструментами рядом. Где-то негромко играло радио. Лиля подняла невесомую руку, ощупала показавшуюся странно маленькой голову, потом дотронулась до мягкого пустого живота.
К ней подошла женщина в белом халате.
– Очнулась, голубушка? Вот и славно, вот и умница.
– Где я? Где мой ребёнок?
– Ты в родильном отделении горбольницы, а ребёнок твой в детской палате, где же ещё ему быть? Сынок у тебя родился, поздравляю, мамочка. Слабенький, правда, семимесячный, не доносила ты до срока, но главное, живой. А врачи у нас хорошие, выходят. Советская медицина лучшая в мире!
– Я хочу его увидеть.
– А это, знаешь ли, дня через два, вам обоим прийти в себя и окрепнуть маленько надо.
Через пару дней Лиле принесли в палату маленький свёрточек. На крохотном личике она увидела знакомые бровки домиком, из души само вырвалось: «Коленька!». Малыш, как галчонок, открывал беззубый ротик, вертел головой, забавно гримасничая.
– Да ты грудь ему дай, мамаша, потом налюбуешься, – сказала детская медсестра.
Ребёнок, потыкавшись в грудь, нашёл сосок и принялся за работу.
– Ишь ты, наяривает, – улыбнулась медсестра, – ну всё, раз грудь взял, значит жить будет. Поздравляю вас, мамочка, с сыном.
Поначалу сын затмил в сознании Лили всё остальное, это помогло справиться с обрушившимся на неё горем. Но время шло, к другим женщинам в палате приходили мужья, родственники, приносили какие-никакие гостинцы, её же никто не навещал. Однажды только прибежала Жанна, принесла банку домашнего компота. Олимпиада Марковна навестить невестку, посмотреть на внука не пришла.
