Однако, несмотря на различия, этих двоих окружает аура угрозы. Они принадлежат друг другу. Он в темном костюме, она в водолазке винного цвета.
— Иисусе, твою мать, как же я устал, — говорит Фрэнки.
Харриет молчит. Она стоит и смотрит, будто манекен.
— Который час? — спрашивает он.
— 8:30, - отвечает она, не глядя на часы.
— Рано. Мы еще не завтракали. Не хочешь сходить поесть?
Она опять молчит. Фрэнки просто кивает. Он знает, что такое порядок. Сначала дело, потом удовольствие. А с ней речь всегда идет о деле. Ему это нравится, хоть он никогда ей об этом не скажет.
Дом напротив них превратился в дерьмо. Синий викторианский стиль с разбитыми окнами. За последние двадцать-тридцать лет плющ своими неспешными пальцами разорвал его на части.
Холодный ветер взметает с крыльца листья и бренчит китайским колокольчиком. Два серых кота, переполошившиеся от шума, спрыгивают со ступеней и убегают за угол дома. Фрэнки в ответ издает свой собственный шум.
— Эм. Она кошатница? — спрашивает он.
— Понятия не имею. А это важно?
— Важно. — Фрэнки осматривает дом и замечает то, чего бы видеть не хотел: из окна второго этажа на него смотрит рыжий с полосками кот; из-под висящего над крыльцом желоба выглядывает похожая на обезьянью мордочка черепахового окраса; три белых котенка высунулись из-за куста роз, который давно уже не стригли.
Фрэнки вздыхает, потирает виски.
— Ага. Она кошатница.
— Тогда будем надеяться, что она жива, — говорит Харриет и направляется к крыльцу. Фрэнки останавливает её, схватив за плечо; он один из, может быть, двух человек в этом мире, кому позволено это сделать и не умереть.
— Подожди. Что это значит?
— Я никогда не рассказывала тебе про Кошатницу с Брукард-стрит?
Его глаза широко распахиваются.
— Нет.
Харриет сжимает губы.
— Когда я была маленькой, у нас в городе жила кошатница. Мы называли её Сумасшедшая Мэгги, хотя я не думаю, что так ее звали на самом деле. У женщины была куча кошек, десятки, и она брала ещё. Подбирала дворняг. Могла пойти в приют и взять таких, которые были при смерти. Ходили слухи, что даже воровала кошек, дабы пополнить коллекцию.
— Вот дерьмо. Ненавижу кошек. И не хочу слушать окончание этой истории.
— Женщина была очень, очень старой. Мама говорила, что когда она была маленькой, Сумасшедшая Мэгги уже была старой. У неё был свой распорядок: выйти, забрать почту, полить самые засохшие цветы, что росли у почтового ящика. Но большую часть времени она просто пялилась в окно. Однажды мы её не увидели.
