Ее версия для самолюбия была, бесспорно, приятней, чем осознание того, что наставник махнул на меня рукой. Кстати, подтверждений ей можно было найти немало. В число тех, кто активно работал с наставником, вошли Карл, Жакоб, Мартин, Эль Гракх, Агнесс и еще несколько человек из тех, кто звезд с неба не хватал. А та же Аманда, насколько я знал, наведывалась к Ворону не чаще, чем я или Рози.
Впрочем, про Аманду я теперь знал не так и много. Она ни с того ни с сего начала избегать нашего общества, отделываясь от собеседников общими фразами или вовсе не отвечая им. Среди учеников Ворона наивных детей с самого начала почти не было, а те, что имелись, до своей первой весны в статусе студиозуса не дожили. Так что в замке обитали люди взрослые, которые прекрасно понимали: если не хочет человек общаться, то и не надо. У каждого своя жизнь, и он вправе прожить ее так, как этого ему самому хочется.
Я, правда, как-то поймал ее вечером в одном из переходов замка, прижал к стене и попробовал выяснить что к чему, но она на мои вопросы только беззвучно смеялась, причем этот смех был больше похож на плач. А еще — отворачивала лицо в сторону, не желая глядеть мне в глаза, а может, и вовсе смотреть на меня.
Поняв, что ей мои разговоры нужны как покойнику сапоги, я перестал у нее что-либо спрашивать, но все же посоветовал не отворачиваться от друзей совсем. Мы ведь дерьма уже совместно хлебнули немало, и невесть что дальше будет. Не чужие мы теперь друг другу.
Тут она, все так же глядя в сторону, спросила у меня:
— Ты сейчас кого имеешь в виду?
— Всю нашу компанию, — по возможности миролюбиво произнес я. — Ну и нас с тобой, понятное дело.
Видно, что-то не то сказал, так как после этих слов она дернулась в моих руках (я все еще прижимал ее к стене) и буквально прорычала:
— Нет никаких «нас с тобой». Понял? Нет и не было. Просто мне надо было с кем-то потерять эту трижды никому не нужную невинность, вот и подвернулся ты, дуролом из Лесного хлева.
— Края, — пробурчал я. Не знаю, сколько в этих словах правды, сдается мне, что не много, но все равно обидно. — Чего сразу «дуролом»? Я же с тобой по-человечески поговорить хочу.
— Идиот! — простонала Аманда, освобождаясь от моих рук. — Одно хорошо — забеременеть от тебя невозможно. Нельзя тебе размножаться, фон Рут. Этот мир и так несовершенен, но все-таки надо дать ему шанс.
— Да пошла ты! — не выдержал я в конце концов. У меня, знаете ли, тоже нервы не канаты. — Живи ты как знаешь! Вот только ты не забывай, что никого и ничего, кроме друзей, у тебя больше нет. А по твоему нынешнему поведению и их скоро не будет, один гонор останется. Тьфу! Фил, за мной!
