Расстроенная и встревоженная, я обратилась к отцу.
— Он хочет нас уничтожить, — пожаловалась я, перечисляя все его коварные приемы.
Но отец на этот раз не слишком внимательно прислушивался к моим словам. Еще свежи были воспоминания о неловкости, которую он испытал, послушав меня при встрече Иешуа из Сура. Он ответил мне настолько правильно, насколько и банально:
— Мы не можем судить о людях так поверхностно. Тебе просто не нравится его манера держаться.
И потом попросил меня не высказывать свое неудовольствие ни Иешуа, ни кому-либо еще, так как, по всей видимости, виной всему было мое предвзятое отношение к Иуде.
Он говорил так убедительно, что, наверное, я через некоторое время согласилась бы, что все мое беспокойство лишь плод растревоженного воображения. Но вдруг однажды ко мне подошел Шимон с невероятной новостью: до него дошли слухи из Киннерета о том, что Иуда заключил союз с нашим врагом Арамом. Значит, мои подозрения не были такими уж беспочвенными. Иуда действительно пытается уничтожить нас. Я решила, что ни за что не допущу распада общины и, не сказав никому ни слова, отправилась к Араму.
Я пригрозила ему, что, если он только вздумает вступить в заговор с Иудой, я публично обвиню его в предательстве. Арам принялся клясться страшными клятвами, что у него и в мыслях не было ничего подобного, — он видел, что я не шучу.
С тех пор я твердо решила, что не успокоюсь, пока не найду способ избавить нас от Иуды. Такое решение и привело меня к шагу, который обернулся серьезными неприятностями для всех нас, кроме того я вынуждена была пойти против Писания и против учения самого Иешуа.
Я только раз, в детстве, была в городе, где жили родители моей матери. Отец тогда подумывал о разводе, так как мать упорно не желала принять веру отца. Именно в этом городе я столкнулась с миром язычества. Марту и Амру, родители моей матери, исповедовали культ Ашера и Бала. Со своими дедом и бабкой я пробыла совсем недолго, так как отец, тяжело переживавший разлуку с дочерьми, вскоре забрал нас домой. Но в память надолго врезалась та, другая жизнь, которую мне удалось подсмотреть. Перво-наперво это горы. Я никогда раньше не жила в горах. Удивительное чувство посещало меня: я как будто была заперта в клетке. Куда ни посмотришь, всюду взгляд наталкивался либо на возвышающиеся тут и там острые пики, либо на густые заросли деревьев или кустарника. Дома выглядели странно, они напоминали пещеры, выдолбленные в каменных склонах. Воздух был пропитан запахами жженой кости и крови от жертвенников, что было совсем не похоже на привычные запахи дома и очага. То был едкий запах, от которого к горлу подступала тошнота.
