Блукш! Отвалились в ту же секунду вериги дубовые с его ног. И сделался Буривой, как и прежде, свободным. Эге, смекает он тогда быстро — надо и мне эту ведьмочку как-нибудь проучить…
Поглядел он по сторонам и видит, что под застрехою вот такенная мячина висит, а вокруг той мячины кучка тутошних шершенюг роится. Вынимает он тогда свой свисток знаменитый, на Борзановой банде добре испытанный, щёки во всю ширь пораздул — да как в него подует!
Оказалось, что и здешние шершни волшебного свистка слушаются здорово. Взметнулся тотчас обозлённых тварей тучный рой — да на Маргону! Та, естественно, завизжала бешено, будто её там режут, замахала в остервенении руками, а когда это не помогло ни мало, бросилась от шершней страшных бежать. Да только куда ж ты от этих тварей убежишь-то? Они же чисто, злыдни этакие, осатанели: каждый почитай по разу, а то и поболее раз вреднющей ведьме в тело её ладное жалом вбубенил.
— Уйми ты этих чертей, Воебур мощный! — завопила, наконец, Маргона не своим голосом, — Не стану я более колдовать на тебя! Ты, подлец, победил! Твоя, мерзавец, взяла!
Не сразу Буривой в свисток свой дудеть перестал. Поглядел он ещё немножко на мучения заслуженные ведьмы моложавой, да чудо-инструмент от уст своих и отнял. Шершни сразу же интерес к своей жертве начисто потеряли и разлетелися моментально по своим шершенячьим делам, а Маргона тяжко тогда застонала и где стояла, там на землю и брякнулась. Поглядел Буривой на её личность и от смеха чуть ли не пырснул: вздулось личико доселе пригожее как не знаю как, боже, и такие волдыри на нём повыскакивали, что прямо вай!
— Ну что, ведьма ты окаянная, — Буривой тогда к посрамлённой хозяйке обращается, — видала, каков я хват, а? Я и не то ещё могу сделать. Хочешь — размечу этот твой терем на дощечки да на жалкие щепочки?
— Стой, Воебур! — возопила на это Маргона испуганно, — Не делай этого! Верю я в твою силу — ужо убедилась! Прошу тебя… гостем дорогим у меня побыть! И не прошу даже, а о том умоляю!
— Ну что ж, это ладно, — ответил Буривой снисходительно, как бы помозговав перед тем слегка, — коли ты гнев на милость решила переменить, то и я готов у тебя чуточек погостить. Чай от этого меня ведь не убудет, правда?
Пригласила Маргона Буривоя в горницу, за стол широкий его усадила, а сама на минутку выйти отпросилася. А когда она вновь предстала пред его очами, то, к удивлению Буршиному вящему, уже ни одного волдыря на лице у неё не наблюдалось. Очевидно, помазала она тело своё ужаленное некими целебными волшебными мазями.
