А палка действительно чуть ли из рук у него не рвалась, так, значит, спешила она к терему тому загадочному. Что ж, Буривою это видеть было радостно — ведь что ни говори, а достиг он, наконец, чего долго искал.
Передохнул он слегка, сердцебиение поуспокоил, да и направил к терему самоцветному свои стопы. Раскрывает он ворота широкие настежь, глядь — а посередь двора… не, не ведьма — а девица смазливая стоит-постаивает, хитро эдак усмехается и вроде как его тут дожидается…
— Здраствуй, ведьма Маргона! — смело поздоровался с красавицей весьма удивлённый её видом Буривой.
А та вдруг на рожу злою и недовольною стала и таково витязю многохожалому отвечала:
— А ты кто ещё таков здесь взялся, чтобы без спросу и приглашения на глаза мне показываться? Я ведь незваных гостей не уваживаю и всех до единого, куда они не хотят, спроваживаю…
Огляделся вокруг Бурша и видит, что внутри двора черепа человеческие и кости заместо украсы в терем были вставлены. «Эге, — он смекает, — да тут неважно, я гляжу, гостей-то привечают! Надо мне похитрее быть-то, а то не ровён час, и голову тута не долго будет сложить…»
Отвесил он ведьме-красавице поклонец изящный, насмешливо ей в глаза поглядел и вот чего прогундел:
— Моё имя… э-э… Воебур, ага. Я, чтоб ты знала, тоже колдун немалый. Да чё там немалый — ты мне в деле колдовства и в подмётки даже не годишься. Я с тобою то даже могу сделать, что тебе, Маргошка, и не снилося…
Ух, и взъерепенилась тут Маргона прегордая от Буривоевых наглых слов! Вытаращилась она злобнее злобного, руки с длиннющими ногтями вперёд себя выставила и чего-то быстро забормотала — очевидно, начала на Буривоя пакость какую-нибудь колдовать…
У бедового парня аж в голове от этих бормотаний помутилося, а в брюхе сделалось так гадко, будто его понос сей час прохватит…
А дальше — больше. Дёрнул Бурша ногою, дёрнул другой — что, думает, за ерунда ещё такая? — ну никак же ножки от земельки не отрываются! Он тогда на них глядь — ёж твою в раскаряку! — а ноги-то у него деревенеть снизу начали! Причём, в буквальном смысле деревенеть, не в фигуральном — в колоду они стали превращаться в дубовую!.
Ох, Бурша тут и испугался! «Ё-моё! — мысль шальная в голову ему вдарила, — да неужто я в колоде окажусь сидящим, как тот кузнец в своей наковальне?!» И в то же самое мгновение вспомнил он про бубенец волшебный, силачом-кузнецом ему подаренный. Сунул он тогда руку себе в карман и слегонца в бубенец этот звякнул.
