Квакер отвернулся, словно боялся взглянуть Кару в глаза. Собаки стали лаять реже, и Квакер посмотрел наверх.
– Наконец-то они угомонились, – сказал он. – Никогда не любил собак, но эти без контроля своего хозяина практически безвредны.
У Кара накопилось столько вопросов, что он не знал, с какого начать. И мог ли ответ на какой-то из них помочь Лидии?
– Значит, вы знаете Челюсть? – спросил он.
– Раньше мне приходилось сталкиваться с его родичами, – сказал Квакер. – Они всегда были мерзкими, эта компания Говорящих-с-собаками.
– А что, есть и другие? – спросил Кар.
Квакер тяжело опустился на стул.
– Чайник с горячей водой стоит вон там, а чай вон в той банке на полке, – он показал рукой. – Я не могу говорить о Бестиях без чашки хорошего чая в руке.
Кар неохотно принес банку и, найдя две чашки, начал пересыпать в них сухие листья.
– Стой! – скомандовал Квакер. – Вижу, что раньше ты никогда этого не делал. Смотри и учись!
Кар посторонился и уступил место Говорящему-с-кошками. Тот насыпал листья в нечто металлическое с дырочками по бокам, потом положил все это в горшочек и залил его кипящей водой.
– Думаю, я должен сказать тебе спасибо, – сказал Квакер. – Собаки Челюсти убили бы меня, если бы не твои вороны.
– Ну, я бы тоже был мертв, если бы вы сказали ему, что я в том шкафу, – ответил Кар.
Квакер нагнулся к Кару, потянул носом и кивнул:
– Я не узнал тебя сразу, хотя должен был. Сходство поразительное.
У Кара по шее побежали мурашки:
– Вы знали моих родителей?
Квакер разлил янтарную жидкость по чашкам и через стол придвинул одну к Кару:
– Знал, Джек.
– Джек? – переспросил Кар, садясь прямее.
– Думаю, врядь ли ты пользуешься эти именем, – Квакер глотнул чаю и довольно заурчал. – Я помню тебя ребенком. Джек Кармайкл, сын Элизабет и Ричарда. Они были мудрыми людьми. И храбрыми – даже слишком, как оказалось в итоге.
Кар сглотнул, силясь подавить нахлынувшие рыдания, и уставился в чашку. Сделав глоток, он почувствовал, как странный вкус растекается по языку, и поморщился.
– Не любитель, я вижу? – с улыбкой сказал Квакер. – Как и твоя мама.
Кар сел прямее.
– Ну не выбрасывать же, – сказал Квакер, придвигая чашку к себе и делая еще глоток. – Знаешь, я думал, что род Говорящих-с-воронами прервался. Когда закончилось Темное Лето, я пошел к вашему дому. Там никого не было, но следы остались. Паутина, такая толстая, что мне пришлось топором прорубать дверь.
Квакер покачал головой, вспоминая:
– Такой талант пропал! Если бы только твоя мама забаррикадировалась в доме, как я, может быть, она была бы и сейчас жива, но…
