— Чепуха какая-то, — сразу среагировал Морган. — И на этом вы думаете сделать миллионы? Кому, к черту, захочется пахнуть апельсином? Цветком, океанским ветерком, сосной — ещё куда ни шло. Но апельсином? В общем, выкатывайтесь отсюда!
Прошло полгода. И вот, садясь в свой «мерседес», Эпштейн увидел, как подъехал огромный лимузин Моргана. Тот высунул голову из машины. Эпштейн с достоинством помахал ему рукой.
— Ну, Эпштейн, я вижу, вы были правы, а я неправ. Значит, пошло ваше изобретение? Поздравляю.
— Какое изобретение?
— Деодорант… Женщины… Запах апельсина…
— А-а, это! Нет, вы были правы. Оно не пошло. Но я изменил формулу и сделал состояние.
— Каким образом изменили?
— Я сделал апельсины, пахнущие женщиной, и теперь спрос такой, что отбою нет.
* * *
Бронфман украсил свой офис полотном размером два на три метра. Картина представляла собой белый холст с маленьким черным пятнышком в углу.
Потом он пошел в картинную галерею с намерением купить ещё нечто в таком же роде. Там его уже стали считать знатоком.
— А нет ли у вас случайно ещё чего-нибудь Пиштеппеля? поинтересовался он.
Хозяин показал ему ещё одну картину — такое же белое полотно, но с двумя черными точечками. Бронфман долго рассматривал картину, подходил, отходил подальше, закрывал глаз. Потом сказал:
— Нет, это не по мне. Нет в ней классической простоты. Перегружена деталями.
* * *
Еврей-хасид из Бруклина приехал в Миссисипи на празднование окончания племянником университета. Он ехал поездом, и вышел из него усталый и запыленный. Высокий, худощавый, в касторовой шляпе с ровными полями, в длинном черном габардиновом пальто, с длинной бородой, нестриженными локонами по бокам, он стоял возле вокзала, высматривая такси. Но такси не было. Однако местный черный мальчик сказал ему, что до университета можно дойти и пешком, и он решил так и сделать. Мальчик пошел за ним. Потом к нему присоединился ещё один такой же мальчишка, потом три любопытные собаки и девочка, а скоро образовалось целое шествие. Тогда хасид остановился и, обернувшись, крикнул:
— В чем дело?! Вы что, никогда янки не видели?!
* * *
Рынок кошерной птицы — это не просто рынок. Это место непрекращающейся словесной войны между покупателем и продавцом. Еврейки не просто не покупают кур, они ведут переговоры о покупке. Между ними и продавцами существует очень хрупкое перемирие, обе стороны не доверяют друг другу.
Одна такая домохозяйка спрашивает продавца:
— Вы можете мне предложить хорошую, — она подчеркивает последнее слово, — курицу?
